Мурад Ногмов | Режиссер

Николай Меркульев

Published in

Журнал «24FPS»

12 min readApr 13, 2017

Интервью №8

Информация

Мурад Ногмов | Россия, Москва | Режиссер

Вконтакте | Facebook | Vimeo | Instagram | ReelSource

Традиционный первый вопрос: с чего начался твой путь? Как ты стал режиссером?

Во-первых, хочу сказать спасибо, что дали возможность поделиться мыслями, очень приятно и неожиданно. А теперь про режиссуру. Я окончил СПбГУКиТ по специальности «Режиссура ТВ», но выбрал я университет почти случайно. Сначала поступил в строительный университет, и уже спустя год ушел, ибо одни названия предметов “строительная механика” и “сопротивление материалов” меня вводили в ступор.

Решив действовать кардинально, я задумал пойти в самый не технический и нормальный университет с конкретным названием. Мне всегда хотелось что-то сказать людям, что-то донести, но я никогда не думал становиться прям режиссером, поэтому университет дал скорее корочку об окончании, массу приятных воспоминаний и друзей.

Вообще я не очень люблю говорить, что “Я — режиссер!”, да и профессией это трудно назвать. Для меня режиссура — это моя личная жизнь, мои переживания, моё видение каких-то моментов в жизни и судьбах других людей, отражённая в написанных рассказах, синопсисисах и частично в виде тех работ, которые я снимаю.

Помню, как в детстве меня поражало то, что фильмы “Берегись автомобиля”, “Гараж”, “Офицеры” и им подобные можно было пересматривать снова и снова, ожидая развязку, несмотря на то, что ты её и так знаешь. Для меня это было загадкой и чудом. Непосредственно творчеством я начал заниматься в 9 классе, когда переехал из Уфы в Питер. Я увлёкся фотографией. Толчком послужила подаренная камера и новый город. Я сразу определился с жанром, в котором хочу снимать — это был street life. Мне нравилось изучать город, фотографировать людей в метро и на улицах. В тот момент меня вдохновляли Henri Cartier-Bresson, Robert Capa, Steve McCurry, James Nachtwey.

Поворотным моментом в моём творчестве стал тот самый день, когда вышел Canon 5D mark II. Все форумы и паблики на ВК сходили с ума, выкладывались тесты, скриншоты, разгорались споры, мол, это не камера, а фотик, но неизменным оставалось одно — бешеная глубина резкости и пластика картинки, похожая на киношную. Это было переломным моментом в жизни тех, кто учился со мной. Уровень курсовых, дипломных работ стал другим (не по смыслу, а по качеству). Стали сниматься клипы, свадьбы, короткие метры. Визуальные отличия от Mini DV были гигантские, и они очень мотивировали всех, в том числе и меня.

Все меньше я фотографировал и всё больше снимал, даже думал становиться оператором. Снимал клипы с друзьями, какие-то мутные проекты и понимал, что как режиссёр я могу сказать больше, чем как оператор, плюс образование у меня, ну, совсем не операторское. В итоге, пропустив через себя десяток постыдных проектов, я пришёл к первыми вменяемым работам, которыми стали Inside и Octagon. Эти ролики я снимал целенаправленно под московский рекламный рынок, потому что заходить на него с другими работами было стыдно. Эти два проекта вызвали некий интерес у московских продакшенов, и я переехал в Москву.

Что сильнее всего в жизни повлияло на твой стиль, взгляд, мышление, подход к режиссуре?

Стиль — это вкус и насмотренность. Вкус я воспитываю, стараясь читать хорошие книги, изучать картины художников, слушать разную, абсолютно разную музыку и тоннами смотреть кино, рекламу, Vimeo. Очень помогает прокачивать вкус просмотр фильмов, которые смотрят любимые режиссеры, а также наблюдать за их лайками на Vimeo, что я и делаю каждое утро.

А взгляд и мышление — это очень сложные механизмы, которые у многих закладываются и формируются в детстве родителями и окружением. У меня в инстаграмме почти нет друзей, я подписан на разных режиссеров, операторов, фотографов, поэтому селфи, еда и вечеринки проскальзывают в моей ленте раз в год. Если поименно пойти, то первые, кто приходят в голову — это Jonas Åkerlund, Christian Larson, Salomon Ligthelm, Paul Geusebroek, Niclas Larsson, Andre Stringer, David Fincher, Guy Ritchie и Quentin Tarantino. Это те люди, которые определили для меня направление в рекламе. Какой будет режиссура в кино — посмотрим, пока мои проекты только на бумагах.

Режиссер — творческий человек, который во многом работает с собственным опытом. Поэтому он должен быть наполнен эмоциями, идеями, переживаниями. Откуда ты черпаешь впечатления, как наполняешь себя?

Главный источник вдохновения для меня — это люди. Люди уникальны и удивительны, хотя многие в начале угрюмые, закрытые и даже злые, но, как сказал Илья Найшуллер в недавнем интервью, что за этой самой закрытостью, которая очень быстро ломается, почти всегда возникает возможность поговорить с человеком по душам. Одна поездка в вагоне «Москва — Уфа», и у тебя готов набросок сценария. Да, это будет либо «Левиафан», либо «Груз 200», но порой попадаются очень интересные личности, которые могут толкнуть твои мысли в нужном направлении.

Наравне с людьми меня вдохновляет архитектура и городской дизайн. Я стараюсь много куда ездить, и последним открытием стал Копенгаген. Это невероятный город с очень крутой старинной и современной архитектурой. Ни кино, ни музыка, ни живопись не дают столько эмоций, как люди и городская архитектура.

Несколько раз встречал, когда про режиссера говорили так: «Он очень визуальный». Что под этим обычно подразумевают?

Мне кажется, что каждый режиссер должен быть визуалом, иначе как воссоздавать тот мир, который придумал ты или сценарист. Очень важно уметь доносить своё видение оператору, продюсерам, художнику. Для меня каждый проект — это погружение в новый мир, полёт на новую планету, и на этой планете должна оказаться вся команда, с которой я работаю. Самым сложным является отправить на эту планету клиента, поэтому приходится с помощью метафор, аллегорий и ассоциаций растолковывать собственное видение. Сухие слова типа “Всё классно будет, поверьте!” не всегда прокатывают.

Вот есть режиссеры, которые снимают кино. Они служат искусству. А есть те, кто снимает рекламу, клипы. Чему служат они?

Тоже искусству. Если только мы не говорим о рекламе памперсов и клипах Стаса Михайлова. В этом случае режиссёры и все члены команды просто зарабатывают деньги, и это нормально. Другой вопрос, что хороший режиссёр никогда это не выложит в своём портфолио, только если у него не стоит задача полностью занять нишу потребительской рекламы и странных клипов.

Да и в кино ведь абсолютно такая же история: большая половина рынка западного, да и нашего, с искусством не имеет ничего общего, это такие же потребительские мейнстрим-проекты, которые служат скорее продюсерам, но никак не искусству, уж простите. Да, и извините, если кого обидел.

Что для тебя главное в режиссуре? Возможность высказаться, рассказать историю или что-то другое?

Если корову долго не доить, то она помрет. Вот считайте, что я корова, а молоко — это те мысли и переживания, которые сидят внутри меня. Только доить себя приходится самостоятельно. И ясное дело, что я стараюсь заворачивать свои мысли в понятную оболочку. На сегодняшний день этой оболочкой является реклама и недописанный сценарий короткого метра.

Что же касается фильмов, то я не знаю, какими они будут и каким буду я в этих фильмах. Режиссура большого кино для меня пока не открытый уровень, но я двигаюсь небольшими шагами к его открытию, каждый день читая книги и переписывая сценарий фильма. А вообще, главное в режиссуре, как и в любом деле — не лажать.

Как ты общаешься с оператором? Кто из вас ответственный за визуальную составляющую видео?

Живя в Питере, я много снимал как оператор, читал nofilmschool.com, redsharknews.com, даже был механиком на камере Red Scarlet. Наверное поэтому мне не сложно говорить с оператором на его языке.

Вообще с оператором я работаю очень просто: мы обсуждаем тритмент и сценарий, параллельно я показываю общие референсы по настроению, свету, движению камеры. Спустя пару дней оператор присылает более точные референсы, которые подходят конкретно под нашу съёмку, с его точки зрения.

На освоении делаем прешут прям на айфон. Проходим все сцены ногами, и оператор уже в рамках площадки предлагает свои решения по свету, точкам съёмки и движению камеры. После мы монтируем отснятый материал, чаще всего прям там же на площадке, и выявляем слабые места. Допиливаем прешут до примерного финала и на съёмку выходим уже со спокойной душой. А уже на площадке оператор творит с рамами, скайлифтами и панкейками чудо. Поэтому сказать, что я всё придумал, а оператор снял — не верно. Оператор — это друг и самый важный человек для режиссёра.

Прешут ролика “Adidas. NMD Dealer”

Итоговый ролик “Adidas. NMD Dealer”

Продюсер — друг или враг режиссера?

Мне кажется, что никто никому не друг и не враг, просто есть профессионалы и не профессионалы, и работа со вторыми выливается порой в полный ад и хаос, что доказал один из моих недавних проектов, о котором я даже вспоминать не хочу. Одно я знаю точно, что продюсер должен болеть за проект, никакого поверхностного отношения, только самоотдача, только хардкор.

Команда на проекте может быть очень большой. Кто из всей группы наиболее важен для режиссера? Оператор, актеры, монтажер или кто-то другой?

Все важны, правда, но в первую очередь важен исполнительный продюсер, способный вытащить любой проект и разрешить любую проблему. По факту — это человек, от которого зависит делопроизводство на 100 процентов.

Если же говорить про творческую группу, то я очень трепетно отношусь к подбору оператора, второго режиссера, художника, монтажёра, стилиста и визажиста. В последнее время ещё встал вопрос с выбором колориста, поэтому на постпродакшене я рву душу, чтобы проект красил Артём Леонов. Вот как раз эти люди и должны стать моими друзьями на время проекта.

А то, что команда должна быть большой, это не всегда так, всё ж от проекта зависит и от бюджета. Например, на Адидасе у нас работала мобильная группа из 8 человек примерно. Позже на постпродакшене добавились монтажер и колорист с композитором. А кастинг — это вообще отдельная тема для разговора, потому что выбор актёра это как рождение ребенка — обратно уже не затолкаешь.

Расскажи пожалуйста о съемках ролика «Innopolis»

Очень забавно, что вы обратили внимание на этот проект, поскольку он является, по-моему мнению, проходным и не самым любимым. Вообще, он был очень спонтанным и стихийным. Мне позвонил продюсер, рассказал про идею и жанр, позже от клиента пришли вполне конкретные вводные, которые расходились с моим видением, но по итогу мы их как-то снивелировали.

Этот проект был до конца очень противоречив: с одной стороны нужно было показать не самые интересные с художественной точки зрения особенности города, как например, наличие больницы (которую я в итоге не взял в реж.версию), с другой стороны клиент и агентство хотели, чтобы всё было снято «стильномодномолодёжно». В итоге я быстро написал тритмент, с оператором Женей Козловым определились со стилистикой и полетели в Казань, где сразу отправились в Иннополис и понеслось: освоение, подготовка, выбор локаций и т.д.

Всё делалось малыми силами. У нас были обалденные актёры (половина из них не профессионалы). Я разводил сцену с учётом того, что актёры придерживаются моей задачи на 80 процентов, всё остальное они добавляют от себя. С Женей я договорился так же, мол, Женя, мне важно видеть глаза, руки и перебросы камеры с этого героя на этого, всё остальное добавляй от себя.

Таким образом, почти весь ролик — это срежессированная импровизация актёров и оператора, отчего я очень жалею, что мы не писали звук на площадке, т.к. во время дублей творилось невообразимое. Актёры эмоционально отыгрывали всё то, что я просил, но обсуждали они всё, что угодно, только не то, что делали их герои в кадре. Разговоры доходили до полного абсурда, гоготала вся съёмочная группа. При этом актёрская игра не становилась хуже, а только лучше. В итоге каждая сцена снималась очень быстро.

Стилистика ролика была определена как свойский лайфстайл, поэтому снимать решили при естественном освещении за исключением пары сцен, а довершили мы это безобразие оптикой Lomo Anamorphic, отчего ролик стал ещё более шероховатым и трушным, а не пригламуренным и протокольным. Весь продакшен лёг на ребят из Spotmakers, на 90 процентов группа состояла из местных ребят, из Москвы приехали только мы с Женей, техник с камерой и фокуспуллер.

Все сцены сняли за два дня в каком-то диком угаре. В целом результат вышел удовлетворительный. Я доволен очень Женей и остальными ребятами, особенно актёрами, такой самоотдачи и такого погружения не встретишь порой и у профессионалов. Я скорее собой не доволен в некоторых местах, поэтому ролик мне кажется проходным и скучноватым. А, да, в качестве закадрового голоса мы записали ведущего Первого канала Максима Шарафутдинова, выдержали татарский стиль до последней капли, так сказать.

Недавно ты снял ролик для KFC. Сложно ли было работать с L’ONE?

О, а это уже был новый уровень для меня: крупный клиент, вдумчивое и прошаренное агенство и абсолютно другой уровень продакшена. Но в моральном плане это была моя самая сложная работа. Да, одна локация, да, одна сцена, но обстоятельства, которые меня обступили, очень сильно давили морально.

Ещё раз хочу сказать спасибо всем, кто помогал и подсказывал, особенно продюсерам, агенству и Денису Фирстову, бро, ты огонь. А теперь пара слов про мистера Горозию. С творчеством L’One я знаком ещё со времен группы Marselle, поэтому как артиста я знаю его очень хорошо, но как личность — это была полная загадка. Плюс мне не удалось познакомиться с ним до съёмок, чтобы всё обсудить, поэтому увиделись мы только на смене.

По приезду на площадку я встретил крайней адекватного, открытого парня с хорошим чувством юмора. Леван прекрасно понимает, что такое погружение в материал, чувствует настроение ролика, вносит предложения, прислушивается, и не создает между собой и членами команды никакого барьера, как многие артисты. В итоге мы много смеялись, разговаривали и мочили дубли один за другим. Я рад, что удалось с ним познакомиться и поработать.

Случалось ли, что на съемках ты допускал ошибку, которая оставалась никем не замечена, кроме тебя? Как вообще режиссер справляется с возложенной ответственностью?

Все ошибки сразу всплывают, только если это не намеренно скрытые пасхальные яйца. У меня есть плейбек, у монтажёра, если он на площадке, есть плейбек, у клиента с агентством тоже большой монитор, поэтому все всё видят и тут же сообщают, что либо штатив в кадр попал, либо оператор тень бросил, либо кадры не клеятся. Я не могу сказать за всех режиссеров, как справляться с ответственностью, скажу за себя: я каждый раз очень верю в то, что делаю.

Кто-то хочет снять великое кино. Кто-то — заработать. Кто-то — продвигать индустрию. Какова твоя цель?

Ну, снять великое кино хочет, наверное, каждый, но моя цель — каждый раз доказывать родным, близким и себе, что я не дебил. Я очень критично отношусь к себе и не люблю почти все свои работы, поэтому каждый проект для меня, как высадка в Нормандии и возможность превзойти самого себя. Деньги — это приходящее, окей, классная штука, а продвигать индустрию — сомнительное занятие в целом, она двигается и без меня.