О Жаклин Кеннеди. Завершающий пост.
Начало тут и тут.В книге Сары Брэдфорд “Американская королева” глава, посвященная событиям после трагического убийства Джона Кеннеди, называется “Очерк о мужестве”. Ее предваряет эпиграф — цитата Шарля де Голля:”Она подала миру пример, как себя вести”.
А в фильме “Джеки”, на мой взгляд, очень сухо все показано. Конечно, передать всю гамму чувств невозможно, события были ужасны. Да и, будем честны перед самими собой, никто, ни один человек на свете, кроме самой Джеки не знает что на самом деле творилось у нее внутри и о мотивах ее поступков мы можем только догадываться.
После выстрела, когда машина устремилась в госпиталь, по словам самой Джеки, она ничего не помнит, помнит, что пыталась спрятать лицо мужа, чтобы его не засняли фотографы и даже в госпитале не отпускала его, пока его не закрыли в операционной.
Сама же осталась сидеть на складном стуле рядом с ней. По словам Бэтти Харрис «Миссис Кеннеди сидела там словно воплощение одиночества, в полном отчаянии. Как статуя. Я даже слов не подберу. Кругом царила неразбериха. Никто толком не знал, что произошло… Джеки молчала. Люди пытались заговорить с ней, но она не отвечала. Так и сидела, сложив руки на коленях… На ней были короткие белые перчатки, я смотрела на них и, помнится, подумала, надо же, перчатки в горошек, они ведь не подходят к розовому костюму… и вдруг я сообразила, что это кровь и мозг Кеннеди… она никому не позволяла прикоснуться к себе, не позволяла снять перчатки».”
Леди Бёрд Джонсон приехала в госпиталь и нашла Джеки у закрытых дверей операционной, где ее мужа клали в гроб. «Таких, как она, почему-то всегда представляешь себе защищенными, а она была совершенно одна. Мне кажется, я в жизни не видела столь одинокого человека. Я подошла, обняла ее, что-то говорила, наверное, что-то вроде “Господи, помоги нам”, потому что чувства, бушевавшие в моей груди, невозможно было передать словами».”
Говоря о мужестве Жаклин Кеннеди, Сара Брэдфорд описывает ее поведение после того, как стало ясно, что Президент мертв. Жаклин не ввязалась в войну против Линдона Джонсона, которого отчасти винили в произошедшем, не устраивала истерик и не строила планов мести. Она готовила похороны и заботилась о том, чтобы память о ее муже сохранили будущие поколения, прежде всего, их дети.Что бы она не делала, каждый свой шаг она отмеряла исходя из того, как это было бы расценено Джоном, не смотря на то, что его уже не было. Она до последнего дня своей жизни занималась сохранением наследия Кеннеди. Для ее детей были наняты преподаватели, которые рассказывали им об истории семьи Кеннеди, о том кто был их отец. Жаклин оберегала их от грязных сплетен и слухов, которые распускали об их отце. За всю свою жизни, она никогда не подтвердила ни одной интрижки Джона или то, что она хотя бы догадывалась о его многочисленных любовницах. Знала она почти о каждой, но публично никогда ничего не подтверждала.
Однако “Наследие Камелота” ее и тяготило и пугало. Брак Жаклин Кеннеди и Аристотеля Онассиса от части был бегством. Онассис был чрезвычайно богат и мог обеспечить ей жизнь не только вдали от Штатов, но и от семьи Кеннеди. На тот момент, накануне брака, уже был убит Бобби, брат Джона Кеннеди, последний человек, который поддерживал Джеки. Именно его убийство, как говорят, подтолкнуло ее к свадьбе. Она банально опасалась за свою жизнь и жизнь своих детей. Печально, но брак счастливым не был. Аристотель Онассис любил женщин, особенно знаменитых. Сначала его жена Тина, дочь богатого отца и красавица, затем Мария Каллас, самая известная гречанка и оперная дива того времени, ну и жемчужина в короне — Жаклин Кеннеди.
Пару лет брак был наполнен любовью, как говорят. Однако, Ари не переставал встречаться с Каллас. А когда отношения с Джеки ухудшились, перестал даже это скрывать. По словам очевидцев, сестры Онассиса Артемиды, Жаклин была “настоящей греческой женой” — терпеливой хранительницей очага. Она не только переобрудовала дом Онассиса (после Белого дома, да с хорошим бюджетом;), она выучила греческий, изучала историю Греции и ее дети делали то же самое. Она подписала все бумаги брачного контракта, а во время развода подписала отказ от притязаний на имущество. Надо сказать, что при разводе со всеми своими женами, в том числе и с Джеки, Онассис поступал по-скотски. С ней же и вовсе исхитрился подделать документы и лишить ее права на 12,5% имущества, полагавшегося Джеки, как его супруге.
Кстати, извинялся Онассис всегда одинаково — дарил очень дорогие украшения… Это испытала на себе не только Джеки, но и первая жена Тина и Мария Каллас. Последняя, покидая со скандалом яхту Онассиса оставила в сейфе свои украшения… Их он передарил Джеки. Гор Видал помнит разговор, который состоялся у него с Каллас в Риме вскоре после свадьбы Джеки и Онассиса: «Она тогда собиралась играть Медею. Пазолини был рядом, но она говорила только о Джеки. Причем с насмешкой. Особенно об украшениях, которые Джеки получила в подарок: “Я знаю эти побрякушки, ерундовые, посредственные вещицы, кроме рубиновых сережек. Я их хорошо помню, чуть было не приняла их, только они мне не годились. — И добавила: — Но она-то разницы не заметит, верно?”
Затем была смерть Ари и переезд Джеки обратно в Нью-Йорк. Она много путешествовала, занималась фондом имени Кеннеди, поддерживала детей. Она выпустила мемуары и ревностно следила за всеми публикациями, которые всплывали в прессе относительно ее семьи. Мемуары выпустила и няня детей Мод Шоу, Джеки посчитала это предательством. Она оберегала частную жизнь семьи и по сути, ни одна опубликованная при ее жизни книга о Кеннеди, не была ею одобрена.
И в заключении, хочу привести слова Эдны О’Брайен, на мой взгляд, это самое точное описание Жаклин Кеннеди:
“Многие ее качества — пылкий энтузиазм, некоторое вечернее легкомыслие и любовь к нарядам — открывали в ней вечного ребенка. Но барьеры, какие она возвела вокруг себя, выдают женщину, изначально стремившуюся к самосохранению». Эпизоды из прошлого, ранившие ее, старые обиды и ревность, мучительный развод родителей и отношения с ними — все это было погребено «во льдах». Ей казалось, быть откровенной — все равно что «показывать рану». Психологически она научила себя не расклеиваться. «Главным для нее было держать дистанцию, — писала О’Брайен, — причем не только от окружающих, но и от многого в самой себе. Вот это и создавало непостижимую ауру. Ее загадка в том, что она и для самой себя оставалась загадкой. Застряла в пространстве между инженю и императрицей, между невинностью и суетностью».”
У меня все:) Спасибо что читали. Надеюсь вам понравилось.
Originally published at marina-callas.livejournal.com.
