Вишнёвый сад, адское пламя и Буратинки
Сказ о том, как русскую классику… того…
“Я не верю, что поляки могут поставить хороший “Вишнёвый сад”, но я верю, что грузинский режиссёр может поставить хороший “Вишнёвый сад”. Такую фразу я услышала где-то на просторах драматического театра, вылетая и почти опаздывая в театр кукол на постановку Нового театра из г. Забже, Польша. Спектакль ставил Давид Мгебришвили, художественный руководитель Потийского государственного драматического театра имени Валериана Гуния (Грузия).
Минутка национализма и предрассудков. На мой вкус увиденное — очень странный микс. Русская классика от грузинского режиссёра в исполнении поляков? Как минимум любопытно. В некоторые моменты спектакля мне отчётливо казалось, что это была попытка русификации польского театра. Но не то, чтобы удачная, поляки так просто не сдаются. Зато когда они были сами собою, творили уже привычный нашему зрителю трэш, вот тут всё становилось на свои места.
И, простите, комедия? (Было написано в субтитрах перед началом спектакля).
Смотреть на зрителей иногда было интереснее, чем на актёров. Небольшие группы идейно совпавших время от времени устраивали паломничества к выходу. Некоторые читали субтитры вслух. Отрадно и то, что это первый спектакль, посещённый мной на форуме, где-таки зазвонил чей-то телефон. Держим марку. Моим фаворитом среди зрителей стал светловолосый молодой человек, решивший уйти в момент, когда свет в зале был включен, а актриса, игравшая Раневскую, сидела в двух метрах от него и читала монолог. Молдой человек встал, поднял несколько человек, чтобы выйти, сделал это медленно и очень драматично. Потом одарил довольно уничижительным взглядом актрису и вальяжно проследовал вон из зала. Так театрально, что я так и не смогла понять, было это свинство или перфоманс.
Довольно странно была оформлена сцена. Из декораций — только картонные коробки и здоровенная балка, пересекающая всё пространство над сценой. Очень смахивает на какую-то кладовку или чердак. На балке прибита одна фотография. Временами на заднике сцены мы видим проекции младенцев: видимо, это иллюстрация мыслей, воспоминаний Раневской об утонувшем здесь сыне Грише.
Свет в зале включен большую часть времени, актёры работают на первом ряду и на стульях в проходе. Создаётся впечатление, что зрители — тоже участники происходящего. Пространство сцены для актёров — дом, а в зрительном зале они ведут себя как на улице. Даже курят для пущей убедительности. Интересно выходит: сцена — дом, зал — улица. Улица по Чехову — вишнёвый сад. А зрители, получается, деревья? Бу-ра-ти-но… Не пень и не колода, и слава Богу (диалог в редакции: “богу” с большой писать же, да?” — “Ну если не веришь, то можно и с маленькой”).
Польский театр чаще всего интерактивен. В этот раз общения со зрителем было совсем немного и оно не то что бы задалось. В субтитрах был только текст пьесы, и многих комментариев зритель не услышал и не прочитал на русском (например “стань там и говори оттуда, так драматичнее”). Досадно, я люблю подобные штуки в спектаклях и пропустить их мне было бы обидно.
Единственное, в чём мы полностью сошлись с создателями спектакля, так это во взглядах на конец произведения. Когда я читала “Вишнёвый сад”, мне было интересно, почему же Фирс, которого забыли и оставили в замкнутом доме, не спалит всю эту халупу, вместе с вишнёвым садом и собою самим. И вот так ожидаемая мной концовка была показана, я рада.
Можно было бы порассуждать об образах персонажей, вполне себе чеховских, пусть и осовремененых. Только большого желания нет.
Антонина Езерская
Фото: Наталия Росинова
