«Урод» выходного дня
Сказ о воображаемой непритязательности белорусского зрителя.
Не устаю поражаться тому, как причудливо сбывается расписание форума. Воскресный день подарил нам три постановки, расположенные по убыванию уровня напряжённости и проникновенности. Сперва что-то вроде психологического триллера («Желтый песочек»), затем классика в иностранной обработке (польско-грузинский «Вишнёвый сад»), а за ними — современная немецкая пьеса в исполнении московского «Ведогонь-театра». Признаться, этот проект стал настоящим испытанием для тех, кто высиживал второй или третий спектакль подряд.
Картинка симпатична: модерновая мебель, чистый свет, проработанный фон. Композицию очерчивает рама, изображающая широкоформатный экран и придающая происходящему некоторый привкус типичной европейской кинокомедии. Действо соответствует этому впечатлению …
… если выключить звук и ускорить процесс. В монохромную гамму актёров не перевести, однако и так похоже. Топорная пластика, отрывистые движения, неустойчивые позы; нарочито затянутые диалоги больно похожи на автоперевод с немецкого, сделанный онлайн. И ладно бы это всё намекало на победу пластикового мира, концепцию «кукольного дома» или ещё бог весть на что. Однако всюду, сплошь и рядом проскакивает то один, то другой огрех любительства: запинки, заминки, суета. При несомненной сыгранности коллектива, его синхронности в танцах и групповых сценах, отчётливо ощущается пустота между строк. Кто-то из критиков предложил назвать эту работу «спектаклем-плакатом»; мне же отчётливо видится определение «спектакль-листовка».
Серьёзно, смысловое наполнение этой работы не даёт сказать большего. Схожей по воздействию была бы толпа промоутеров, раздающая направо и налево пёстрые листочки с перечислением самых разных вариаций тривиального «будь собой». Были удачно вписаны в сценографию камеры на треногах, дощатое ложе, приближенные к единому образу манекены; однако всё это работает меньше минуты. Постановка создаёт впечатление симпатичного рисунка на растянутых мехах гармони: щербатый частокол из разноцветных полосок. Не спасает от этой разреженности даже красивый переход на второй уровень сюжета, когда при выборе делегата на конгресс главный герой уже красив, но уже не работает, а приравненный к нему во внешности Карлман изобрёл новый штекер, пригодный для использования в тяжёлых промышленных условиях. Да и имя многострадального Летте появилось только при обретении легендарно прибыльного лица. Именно с этих пор кукольный мир берёт своё (например, всё) и необратимо заколачивает главного героя в штабель одинаково привлекательных.
Отдельное внимание хочется уделить нелогичным моментам этой работы. Становясь красивым, Летте попадает в окружение порочных людей, причём данный путь представляется в высказываниях персонажей абсолютно закономерным явлением. Это раз. Во-вторых, уходя в эту самую бездну разврата, протагонист начинает читать жене навязанные ему самому лекции «о верности и предложении». И это после нескольких лет вполне удовлетворявшей обоих совместной жизни. В-третьих, совершенно непонятно, что руководит самой женой и во время измены, и на пути к ней. Плюс отсутствие каких-либо сомнений и угрызений совести в придачу.
И последний, четвёртый вопрос. Куда делась секретарша? Неужели босс больше не кушает фрукты, а молодая девица с горящими глазами и кокетливой походкой перестала интересоваться увеличением количества красавчиков и происходящим вокруг беспределом в принципе? Можно, конечно, допустить какую-то целесообразность её внезапного исчезновения, но в таком случае можно допустить то же в отношении зрителей.
Рома Езерский, кулисная моль.
Фото: Юлия Пеплер
