Бог и Vogue: “Американская история преступлений: Убийство Джанни Версаче” (2018)
Колкий триллер Райана Мерфи про дороги, которые мы выбираем и которые выбирают нас
15 июля 1997-го, Майами. Молодой аккуратный человек Эндрю Кьюненен (Даррен Крисс) в несколько выстрелов отправляет на тот свет прославленного кутюрье Джанни Версаче (Эдгар Рамирес), который с газеткой под мышкой возвращался в любимый особняк. Пока семейство Версаче во главе с младшей сестрой кумира миллионов Донателлой (Пенелопа Крус) собирается, чтобы оплакать Джанни и решить судьбу модного дома, полиция пускается в погоню за убийцей Кьюнененом, который, как выясняется позднее, вероятно, еще и серийный. Райан Мерфи же раскручивает эту историю от 1997-го до юности Версаче и Кьюненена, чтобы не только найти причину этого экстравагантного преступления, но и прочертить параллели между убийцей и его жертвой.
Адепт китча, антологий и публицистических интерпретаций реальных событий, Мерфи раскручивает историю с убийством Версаче так, чтобы максимально проблематизировать каждый ярд Майами и других городов, куда ступила нога Кьюненена. Смешав в седьмом сезоне “Американской истории ужасов” околотрампистскую истерию и хронику различных сект и культов в США, в “Убийстве Джанни Версаче” он выбирает формат мыльнооперной вариации античной трагедии, где есть боги (обожающий греческие орнаменты Версаче, выбравший в качестве лого голову Медузы Горгоны), а есть герои, которые этим богам бросают вызов (пускай биографическая траектория Кьюненена максимально далека от понимания “героя” что в античном, что в современном смысле).
В этом умении раздуть из лого и орнамента стилистику всего сезона, безусловно, один из ключевых талантов Мерфи, вместе с тем “Убийство Версаче” работает и как липкий триллер, и как сеанс психоанализа, и как сатира на стремление людей украсить себя как модный особняк, превратиться, в сущности, в вещь (не случайно цветовая гамма интерьеров частенько совпадает с цветами модных поло, маек, кепок и прочего шмота). Излюбленная китчевая эстетика Райана Мерфи позволяет ему органично всё это сочетать, а вместе с тем проговаривать важные и вместе с тем прямолинейные вещи: как простая поддержка родителей в любом начинании, а не накачивание детей стереотипами, рождает “богов”, а не “чудовищ”, как классовое неравенство одним позволяет совершить торжественный каминг-аут, а другим приходиться делать это в темном углу с последующей потерей работы, что мигранты тоже бывают “разных сортов” (выходцы из Италии явно проторили дорожку к американской мечте сильнее, чем филиппинцы). Наконец, он проговаривает максиму, что за любым успехом скрывается бешеный труд (и стремление к цели), а не просто желание много заработать.
Сюжетостроение по Мерфи — это хороший стройный нон-фикшн, как, вероятно, легшая в основу сезона книга Морин Орт или многочисленные профайлы и лонгриды в американских СМИ. Он умеет подбирать детали, давать краску, но вместе с тем — это и нечто большее, гамма, от сатиры на фетишизм и моду до вычурной аналогии, которая работает только в том случае, если после смерти бога небеса способны разверзнуться и мгновенно перенести победителя на Олимп. Кьюненену, выложившему дорогу к этому историческому моменту несколькими трупами, такая судьба не светила: все-таки фатум — главный, хоть и бестелесный, трикстер. Если ты загадал “стать уникальным”, то можешь получить в подарок и премию Дарвина, и сумасшедшую историю, в которой потом постараются откопать синдромы и психозы десятилетия и нового века.
Канал «Тинтина вечно заносит в склепы» — кино, театр, комиксы и снова кино
