Дело Собчака (2018) Веры Кричевской
Документальный триптих про первого мэра Санкт-Петербурга и Россию, которую мы потеряли
В прокат выходит док “Дело Собчака” Веры Кричевской, рассказывающий об Анатолии Собчаке, первом мэре Санкт-Петербурга и отце Ксении Собчак, которая инициировала фильм и даже возникает в кадре и за ним как рассказчица.
Большая роль Собчак, вероятно, должна привлечь внимание к фильму, хотя еще больший манок — фигуры Медведева и Путина как спикеров. Сейчас “Дело” критикуют за то, что Путин здесь выставлен слишком положительным (он помог больному Собчаку сбежать в Париж, когда ему шили фиктивное дело о приобретенной якобы незаконно недвижимости, на что намекала Ксения Собчак в интервью Юрию Дудю, говоря, что президенту она за кое-что благодарна). Хотя это немного двоемыслие: в первой половине расхваленного “Слишком свободного человека” той же Кричевской, повествующего о Борисе Немцове, до своего президентства Путин тоже выведен надеждой демократов первой волны (к коим относятся и Немцов, и Собчак), его дегероизация происходит потом. Если смотреть с этих позиций, то, в сущности, вина нового фильма в том, что его герой до полноводного президентства просто не дожил, то есть умер еще в иллюзии новой России, с которой Немцов успел попрощаться после Курска, Норд-Оста и Беслана. (Единственный убедительный довод тут такой же, как в случае основанных на реальных событиях, но совершенно омерзительных по исполнению “Временных трудностей”, — некоторые факты порой звучат просто несвоевременно, если не сказать конъюнктурно.)
На самом деле неловкие попытки как-то уравновесить положительный портрет Путина в фильме есть. На финальных титрах Собчак стоит на заснеженном берегу и размышляет об игре “Царь горы”, где никто не может удерживать вершину вечно — и самые мудрые выбирают момент, чтобы съехать вниз самостоятельно. И это подводит нас к тому, что это неубедительное, лобовое и попросту вульгарное кино. Неважно, с каких позиций оно выступает, хотя подсознательно оно тянется не к тому, к чему хочет.
Черт с ним, что Кричевская делает телевизионный док: говорящие головы, цифры, подписи с именами, подобранная хроника, немного музыки на фоне. В “Собчаке” иногда грустит пианино, в “Свободном человеке”, когда соратники хвалят Немцова, надсадно взвизгивает гитара, пытаясь зрителя пронять. В обоих случаях, это два часа занятной информации, цитат и хроники, по экспрессии и художественности соревнующиеся с википедией. “Свободного человека” вытянула фигура Немцова — живая, харизматичная, окруженная знаковыми для российской политики и журналистики последних тридцати лет фигурами. Его жизнь рассказывается как байка, как проникновенное воспоминание на похоронах, где вдруг отражается история постсоветской России с ее парадоксами, олигархами и свободными людьми.
“Дело Собчака” явно сделан с той же целью (надпись “Дело Собчака” даже возникает на кадре, отсылающем к постеру “ССЧ”), но постоянно упирается в нарочитость и манипулятивность. Проводницей истории оказывается Ксения Собчак: она стоит на крыше напротив Казанского собора с грустным лицом и запотевшими очками, она берет интервью у матери, по-детски сидя на полу, она разговаривает с Путиным (чтобы зритель понимал, кто смог заполучить такого спикера, его монолог нарушается ее вопросом). Дело не в том, что это кино пристрастное (как будто фильм про Немцова не был пристрастным), а в том, каким официозом пахнет от этой попытки живого портрета.
Если в “Свободном человеке” всех снимали в кабинетах или других живых задниках, то в “Собчаке” все спикеры сидят в пугающей черной комнате. Только Людмила Нарусова вспоминает покойного мужа дома, сидя возле шкафа, переполненного книгами его и о нем (a little bit sovok detail). Хроника зачастую мелькает невпопад, без развития каких-то сюжетных линий: например, добытые за биткоины кадры с маленькой Собчак и дочерьми Путина в итоге оказывается просто воспоминанием, каким-то признаком роскоши. Так и фильм выглядит немного картиной в раме в богатом доме. Вдобавок все это сделано с придыханием: в большинстве случаев выступления Собчака монтируются по принципу триптиха — большая центральная часть и две боковые поменьше, как створки складной иконы (чтобы ассоциация не срабатывала так прямо, зоны заполняются по очереди, оставляя два других фрагмента черными). “Дело Собчака” — это не воспоминание, не дневник повзрослевшей дочери и даже не попытка оправдать отца, а поучительное житие, к которому, естественно, трудно подключиться.
Вместе с тем нельзя не отменить, что в фильмографии Кричевской уже сформировалась дилогия о демократах первой волны и о двух несостоявшихся кандидатах в президенты. В ней есть два по-своему харизматичных героя, медийных исполина, один из которых уже стал выветриваться из памяти, сводясь к пестрым галстукам, высокому голосу и отцовской позиции к нынешнему президенту, а второй еще бьется и пульсирует в сознании людей (поэтому “Дело Собчака” проигрывает “Слишком свободному человеку” по энергии и интонации). И оба они задаются вопросом, как так получилось, что сегодня нужно неловко рассказывать про негласные правила “Царя горы”?
Канал «Тинтина вечно заносит в склепы» — кино, театр, комиксы и снова кино
