Мой папа – Агамемнон: Реинкарнация (2018) Ари Астера
Sundance-хит и «хоррор года», не оправдывающий ожиданий, если угорать по европейскому кино
Художница Энни (Тони Коллетт) с большим и малым стрессом борется при помощи творчества: самые травматичные сцены из жизни она обращает в дотошные миниатюры. Сейчас она готовится к выставке и производит интерьеры модели «хоспис» и «начальная школа»: на днях умерла ее мать и все семейство в напряжении. Муж психолог (Габриел Бирн) ходит из угла в угол и пытается всех поддержать, Энни работает и пребывает на грани нервного срыва (скоро появится повод), Питер (Алекс Вулф) курит траву и делает вид, что ничего не случилось, а младшая Чарли (Милли Шапиро) рисует страшные рисунки и отрезает голову мертвого голубя. Вскоре также отчехрыжит голову и ей – по пути с умеренно нудной вечеринки, а после трагедия перетечет в мистико-сатанинскую плоскость, в которой фигурирует некоторое оставленное матерью наследство.
Уже по первым кадрам дебютный хоррор Ари Астера «Реинкарнация» напоминает о Ларсе фон Триере: вибрирующий от внутренней тревоги кукольный дом отсылает и к «Догвиллю» с его брехтианской условностью, и к «Антихристу» с его прущей из-под достоверного портрета депрессивного расстройства хтонью. Дальше больше – сопровождаемая убедительными истериками Коллетт, ночными кошмарами Вульфа и легкой паранормальной активностью фильм направится в сторону и «Ребенка Розмари», и «Полтергейста», и «Ведьмы».
Фильм Астера расхвалили на Санденсе, объявив едва ли не новым словом в жанре – и «Реинкарнация», пожалуй, действительно вписывается в тренд так называемого постхоррора – явления еще толком не сформулированного. Зачастую подобной маркировки удостаиваются «умные хорроры», тяготеющие к драме, приготовленной на пару хоррор-тропов, – и «Реинкарнация» отличный повод про это явление поговорить, потому что в этом определении постхоррора больше многовекового снобизма и слепоты, чем, собственно, ума.
В сущности, постхоррор, как он выглядит сейчас, – это перераспределение драматического и жуткого: если раньше семейная трагедия и некий нутряной страх прятались за тревожными или даже кровавыми видениями, а также эхом подсознания, то сейчас они изредка гостят в хронологии вполне психологического нарратива, где черная тоска и подростковая потерянность соседствуют с подозрительной оменоподобной девочкой с лицом Шапиро и всяким ведьмачеством. Вместе с тем как драма «Реинкарнация» слишком схематична, про ее персонажей известно не больше, чем про героев стандартного «неумного» хоррора, а его приемы – столь же лобовые, что в фильмах с претензией поменьше. Рассмотреть в картине Астера жанровую революцию можно лишь от большого желания и незнания европейского кинематографа, где подобный стык психологической травмы и страшного неизведанного уже неплохо отработан и тем же Триером, и греком Йоргосом Лантимосом, который «Убийстве священного оленя» (правда, в англоязычном) нагнетает вполне себе античный триллер.
Однако эффектный подвыверт Астера вовсе не в том, что он, как многие режиссеры так называемого постхоррора (вроде авторов картин «Оно приходит ночью» или «Очень темные времена»), начал хоррор-подтексты проговаривать напрямую, а жуткое заметать под ковер. Как и Лантимос, он пытается апеллировать к нечеловеческой логике (скажем расплывчато – фатуму), настраивая зрителя на фиаско рацио при помощи двух монологов про античную же литературу. Занятно, что он ставит на место фатума один распространенный хоррор-троп, схожим образом разыгранный в «Ведьме», ну а если интерпретировать его как страх и бессилие человечества перед генетической наследственностью, то тут дебют Астера уступает прошлогоднему хиту – «Сырое» Дюкорно на ту же тему высказалось гораздо остроумнее (тоже, впрочем, из европейского гнезда французского экстремизма).
Впрочем, можно предположить, что Астер страх перед семейными тайнами, скрытыми в пыльных шкафах ДНК, описывает не без иронии, как в короткометражке Strange thing about the Johnsons он неожиданно показывает отношения афроамериканцев, отца-писателя и сына, как хоррор о страхе эмоциональной близости между двумя родственниками мужского пола. Столь явного крена в юмористическое («Джонсоны» чем-то напоминают «Прочь») в «Реинкарнации», впрочем, нет. Остается только сделать американской критике скидку на то, что европейское кино они смотрят только в артхаусах, но у них и своих инди-хитов хватает.
Канал «Тинтина вечно заносит в склепы» — кино, театр, комиксы и снова кино
