Бодрийяр и гиперреальность
--
Философия Бодрийяра, который подарил миру понятие «общество массового потребления» и вдохновил братьев Вачовски на создание фильма «Матрица», описывает типовую социальную структуру общества, где ты, дорогой читатель, и я называемся «личностями», обязанные не столько приносить пользу обществу, сколько её показывать — здесь реальность заменяется знаками реальности, становясь гиперреальностью.
Примеры симулякров
Для начала рассмотрим пример типичного симулякра — структурной единицы гиперреальности.
О сути пользы тут вообще ни слова — какое-то надуманное определение, на основании которого компания решает задачи. А потом скажут: «Ну мы же пользу делаем». Реальная польза или реальный факт всегда является частью явлений, в которых мы живём непосредственно. Она не зависит от трендов, СМИ, мнений других людей и их понятий. Именно личное восприятие может осознать задачу. Напротив, симуляции призваны назвать одну задачу и убедить всех в её всеобщности.
Работая в ИТ-бизнесе, я заметил «эффект больших денег». Нет, это никогда у тебя появляется много денег и ты тратишь их все на алкоголь. Люди стремятся пребывать в том месте, где эти деньги фактически есть. Даже не имея доступа к ним, у людей появляется спокойствие, что эти деньги есть и они где-то рядом (психология банковского служащего). Однажды, мне рассказывали, что одна компания, ради получения многомиллионного контракта от государства, брала большие кредиты, чтобы выполнить заказ и продать уже готовое решение. Причём вероятность такой продажи не очевидна, а кредиты реальные. Я уже не говорю про действительную важность и качество таких решений, но точно могу сказать, что такой азарт рождается в стремлении «делать большой бизнес». Многие политики, которых я знаю, точно также стремятся не иметь власть, а быть причастными к власти. Иметь власть или деньги — значит быть ответственным, быть причастным — значит иметь мелкобуржуазный комфорт.
Фетиш причастности особо очевиден в наш век развития порно, которое доставляет ментальное удовольствие за счёт причастности через наблюдение. Появляется эффект «четвёртой стены», когда мы становимся участниками события просто через наблюдение и внешнее соответствие. В этом успех Twitter, который создаёт единое поле между Голливудской звездой и неудачником из Кентукки.
Или ещё пример: недавно я познакомился с деятельностью Малалы Юсуфзай. Эта женщина получила нобелевскую премию в 17 лет, за то, что с 11 лет вела блог на BBC про то, как ей плохо живётся в Пакистане в режиме Талибан. После этого талибы прострелили ей голову, но она чудом выжила. Сейчас Малала занимается продвижением образования для женщин и искоренением женской дискриминации во всём мире. Под образованием подразумеваются классические западные школы и институты с привычными нам подходами.
Лично для меня это является бездумным фетишом западных ценностей. Такое образование я бы и за бесценок не стал получать, но общество пытается убедить меня, что его продвижение — это хорошо, даже не замечая, что создание потребности в образовании за счёт нескольких счастливчиков из Африки унижает достоинство людей большей части планеты, которые перестают верить в себя без этого символа.
Гиперреальность
В мире симулякров формирование всеобщих понятий всегда идёт через отрицание и никогда через утверждение — мы доказываем «реальное через воображаемое, истину через скандал, закон через нарушение, существование работы через забастовку, существование системы через кризис, а капитала — через революцию». Гиперреальность формируется из символов, а не из фактов, поэтому в ней всегда рассматриваются следствия или симптомы нашего действия/бездействия и никогда причина.
Больной или не больной симулянт, который демонстрирует «истинные» симптомы? Объективно его нельзя считать ни больным, ни не больным. Психология и медицина останавливаются здесь перед истинностью болезни, которую с этих пор невозможно установить. Ведь если можно «выработать» любой симптом, который не может больше восприниматься как естественное явление, то тогда любую болезнь можно рассматривать как такую, которую можно симулировать и которую симулируют, и медицина теряет свой смысл, поскольку она умеет лечить лишь те болезни, которые есть «истинные» по своим объективным причинам.
Любая симуляция начинает работать в полную силу, когда прикрепляется к культурным институтам. Культура и есть главный источник любых симуляций, а главный инструмент культуры — это прошлое, которое нужно сохранить. Память общества (или культура) нужна, чтобы вполне обычные вещи возводить в ранг легендарных. Далее — эта легендарность становится священным правилом, в соответствии с которым живёт культура.
Например, легендарная опасности войны начинает мутировать в гипербезопасность или «систему удержания». Легендарная не в смысле большая (опасность и мерзость войны сложно переоценить), а в смысле мифологизации её основных элементов. Например, покупая ружьё люди думают, что покупают безопасность. Но всё с точностью наоборот: если ты покупаешь ружьё — ты становишься опасен для других и им тоже приходится покупать ружья. Так создаётся симуляция безопасности, в которой мы постоянно от кого-то защищаемся — то есть создаём образ внешнего врага.
Гитлер очень умело этим пользовался — например, он считал геноцидом по отношению к немцам подписание «Версальского договора» после первой мировой войны и очень красочно взывал к чувствам немцов на этом основании. Тут правды нет и к реальному геноциду это никак не относится, но в этом и идея — если хочешь начать войну ради каких-то своих целей, придумай, на что обижаться и заставь поверить в это других. В итоге любой геноцид является результатом борьбы с геноцидом.
У Бодрийяра есть чёткая методология размышлений для избежания подобного бреда: необходимо каждое явление рассматривать не в исторической структуре, а в сущностной. Сущностной — значит смотреть, как явление проявляет себя и по каким законам оно живёт именно как это явление. Он приводит остроумную аналогию, согласно которой, если ты хочешь изучить культуру племени — нужно стать его незаметной частью, а не врываться с опросным листком и приставать к людям.
Здесь мы смотрим на явление не сверху, а находясь внутри него. Находясь внутри, мы можем лишь принимать решения и двигаться в каком-либо направлении, не делая выводов. Исторический метод предполагает исправление ошибок, метод Бодрийяра предполагает выбор направления и понимание влияния вот этого конкретного явления, которое здесь и сейчас. «Влиться в поток» значит определить реальные проблемы вне политических лозунгов, а в современном мире это уже нерешаемая задача, но для меня важность его размышлений заключается в личном осознании происходящего.
