Соучастники
Как американские масс-медиа освещали террористическую атаку в Техасе.
Когда исламисты расстреляли сотрудников сатирического журнала в Париже, весь мир, с подачи масс-медиа, объединился за свободу слова под хэштегом #JeSuisCharliе. Были тогда и те, кто возложил вину на «спровоцировавших» мусульман карикатуристов (например, редактор «Financial Times» Тони Барбер), но они были в меньшинстве.
Совершенно иначе журналисты отреагировали на неудавшийся теракт в Техасе. В последние дни большинство репортажей и дискуссий начинаются со слов «я понимаю, что есть свобода слова, но…»
В Гарланде, точно также как и в Париже, исламисты выбрали своей целью карикатуристов, рисовавших Мухаммеда, и месседж у собравшихся в Техасе был весьма похож на тот, который высказывали французы: «мы будем рисовать, чтобы показать, что мы не боимся». Но это никак не спасло их от преследования со стороны «объективных» журналистов, которые практически не говорят о террористах, но бурно шельмуют тех, кого террористы планировали убить. Представители масс-медиа единодушно решили, что в этот раз карикатуристы, организаторы конкурса и выставки — не отважные борцы за свободомыслие, а разжигающие ненависть исламофобы, которые в значительной степени сами виноваты в произошедшем. Карикатуристы «Charlie Hebdo» боролись за свободу слова, а эти карикатуристы свободой слова «прикрываются».
Все теракты — за редкими исключениями типа «Charlie Hebdo» — освещаются в СМИ примерно одинаково. В этот раз всё было предсказуемо. Сначала крупнейшее в мире новостное агентство «Associated Press» в двух новостных сводках проигнорировало появляющиеся сведения об исламских мотивах террористов. Более того, журналистам AP «было неясно, существовала ли связь между атакой и выставкой».
Через 12 часов после сообщения ФБР о том, что убитый нападавший, мусульманин Элтон Симпсон, находился под следствием по подозрению в терроризме, журналисты телеканала NBC в своих репортажах всё равно избегали слов «исламские экстремисты» или «террористы», описывая нападавших. Их называли просто «вооружёнными преступниками» или «подозреваемыми».
В то же время журналисты трёх главных англоязычных каналов (ABC, CBS и NBC) сочли уместным неоднократно называть организаторов выставки «American Freedom Defense Initiative» (AFDI) «антимусульманской» или «антиисламской группой, разжигающей ненависть», ссылаясь на леворадикальную общественную организацию «Южный центр правовой защиты бедноты» («Southern Poverty Law Center»). Многие другие СМИ также ссылались на эту организацию, характеризуя AFDI.
Журналистка MSNBC Андреа Митчелл в начале своего шоу охарактеризовала AFDI как «полную ненависти» и «эксцентричную» организацию. Элисон Кэмерота с CNN подчекнула, что «некоторые люди» описывают AFDI как «группу, разжигающую ненависть и имеющую жёсткую антиисламскую позицию».
Как говорится, любой положительный герой начинается со злодея. Люк Скайуокер — самый скучный парень в мире, но мы за него, потому что нам заранее показали Дарта Вейдера. Задав характер анти-героя, медиа переходят к перекладыванию вины.
Газета «Washington Post» опубликовала новостную статью под заголовком «Организатор мероприятия не принесла извинений после пресечения атаки в Техасе»: «Памела Геллер [..] знала, что она делала, когда устроила противоречивое мероприятие с неуважительными изображениями Мухаммеда в Гарланде, штат Техас». Оказывается, Геллер должна была принести извинения за то, что её и ещё три сотни человек пытались убить джихадисты.
Ведущий Джон Берман в эфире CNN предположил, что провокация насилия была осознанной целью организаторов выставки. В интервью с активистом Робертом Спенсером он поинтересовался: «Проводя дальнейшие мероприятия вроде этого, вы заинтересованы в дальнейшем насилии, чтобы доказать свою точку зрения?». Вторая ведущая Кейт Болдуан также спросила у Спенсера, была ли задумка организаторов в том, чтобы выступить в роли «наживки» для джихадистов.
Политический комментатор CNN Марк Лэмонт Хилл затвитил: «Объясните мне кто-нибудь, зачем кому-то организовывать или посещать мероприятие, изначально задуманное как издевательство над исламом или любой религией». Позже он добавил: «Я понимаю и уважаю свободу слова. Но организовывать разжигающие ненависть мероприятия лишь потому, что это законно — это отвратительно».
Тот же вопрос задала иностранная корреспондентка «New York Times» Рухими Калимачи в твиттере: «Если отбросить свободу слова, зачем кому-то делать что-то настолько провокационное, как выставка рисунков Мухаммеда?»
Арт-критик «Los Angeles Times» Кристофер Найт пишет: «Конечно, вы можете рисовать [пророка]. Я просто не могу не поинтересоваться, зачем вам это. Чтобы раздуть ненависть, возможно?»
Ведущий CNN Крис Куомо задал вопрос в эфире: «Мероприятие, проведённое Памелой Геллер было действительно о свободе слова, или это было только прикрытие, чтобы потыкать ислам в глаз?»
Даже консервативный ведущий канала «Fox News» Билл О’Райли прокомментировал атаку в Техасе таким образом: «Это то, что происходит, когда вы подливаете масла в огонь. Вы получаете насилие». На замечание другой сотрудницы «Fox News» Меган Келли, что кажется, что он критикует само мероприятие, О’Райли ответил: «Я бы сделал всё по-другому». На следующий день он добавил, что «оскорблять целый мусульманский мир — это тупо».
Крис Мэтьюз в своей передаче на MSNBC несколько раз прямо и косвенно обвинил AFDI в том, что произошло в Техасе: «Я думаю, [Геллер] сама послужила причиной этих неприятностей». Гость Мэтьюза, эксперт по терроризму Эван Колманн, также свалил вину на AFDI, добавив, что «они руководствуются не принципом свободы слова, а принципом ненависти к другим людям».
Говоря столько гадостей о Геллер и практически не говоря о террористах, медиа уравновешивают их между собой. И в соревновании на самую топорную попытку поставить знак морального равенства там, где ему не место, впереди всех репортёры «Los Angeles Times», написавшие следующий пассаж: «Жизни [Памелы Геллер и Элтона Симпсона] пересеклись в воскресенье в маленьком городке в центре Техаса, в маловероятном месте для насильственного столкновения культур». На заметку студентам журфака: «насильственное столкновение» предполагает, что обе стороны участвуют в насилии, и, кроме того, террористы со своими жертвами не «пересекаются жизнями»: они жизни своих жертв хладнокровно завершают или калечат.
Комментируя то, как СМИ освещают эту историю, медиа-аналитик «Fox News» Говард Куртц отметил, что «это то же самое, что обвинять жертву изнасилования в том, что она была вызывающе одета».
В общем и целом, читатели и зрители мейнстрим-медиа видят абсолютно чёткую картину: с одной стороны AFDI — отвратительные правые фанатики, которые по нынешнему закону имеют право на собственное мерзотное мнение, но заслуживают массового порицания со стороны всего прогрессивного, толерантного и инклюзивного человечества. С другой стороны — террористы, которые в заданном контексте перестают восприниматься как люди и начинают восприниматься как стихия. И это восприятие очень важно.
Параллельно в медиа проходит дискуссия, которая в очередной раз напоминает, что конечная цель левых — трансформировать понимание свободы слова и Первой поправки. И это не новость: в странах, которые дальше Америки продвинулись в построении социалистического рая — во Франции, в Канаде, в Германии или в Венесуэле с Кубой — нет никакой свободы слова: политкорректные вещи говорить можно, а за остальное можно получить штраф или сесть в тюрьму.
Робкие попытки переопределить понятие свободы делаются постоянно. Например, в 2012 году «Невинность мусульман» заставила «Slate» и «Washington Post» написать о необходимости ограничения свободы слова. И чем дальше, тем больше голосов будут говорить эти вещи вслух.
В эфире передачи на тему разделения между свободой слова и разжиганием ненависти ведущая MSNBC Мика Бжезински сказала, что «есть определённые вещи, которые ты не можешь сказать». Её гость, политический редактор «Bloomberg» попытался с ней поспорить о Первой поправке, но Мика стояла на своём.
Ведущий CNN Крис Куомо затвитил: «Разжигание ненависти исключено из-под [конституционной] защиты. Не надо просто говорить, что любите конституцию… Читайте её».
Газета «Los Angeles Times» опубликовала статью под заголовком «Техасская атака обращает внимание на тонкую грань между свободой слова и разжиганием ненависти».
Нет никакой грани между свободой слова и разжиганием, и не потому даже, что под разжигание теоретически попадает всё что угодно, а потому что нет смысла защищать речь, которая и так всем нравится. Защиты требует как раз то, что кого-то оскорбляет. Настроить людей против того, что реально требует защиты — это уже полдела для левых.
Свой посильный вклад вносит сегодняшняя колонка редакции «New York Times»: «Очевидно, что выставка рисунков Мухаммеда в Техасе не была о свободе слова. Это было упражнение в нетерпимости и ненависти, маскирующееся под борьбу за свободу. [Геллер] добилась своей провокационной цели в Гарланде — мероприятие было атаковано двумя мусульманами, которых насмерть застрелил дорожный полицейский. Эти два человека были готовы стать убийцами. Но ни их предотвращённая атака, ни жестокое убийство «Charlie Hebdo», ни даже опасность Исламского Государства или Аль-Каиды не могут оправдать такой откровенно исламофобской провокации как мероприятие в Гарланде».
Прочувствуйте глубину «прогрессивной» мысли: если у нас есть группа людей, которая убивает тех, кто рисует Мухаммеда, — это всё равно не оправдывает тех, кто рисует Мухаммеда. Может быть тогда мы зря оправдываем Розу Паркс? Ведь тот факт, что была группа людей, которая избивала и сажала людей в тюрьму за нарушение сегрегации, тоже никак не оправдывал нарушение сегрегации? Да нет, вроде как всё равно оправдывал. Просто все левые — лицемеры.
«Нельзя оскорблять религию целиком», — считает редакция «New York Times», а прямо под статьёй, в которой это написано, мы видим топ материалов «New York Times», и на первом месте там заголовок «Католицизм недооценивает женщин».
«New York Times» не так давно захлёбывалась слюной от мюзикла «Книга Мормона», содержащего песню с рефреном «ебись ты, Бог». Мюзикл, по мнению критика газеты, «скрупулёзно деконструировал» религию при помощи сцен, «вплывающих в высокие слои абсурда».
В 1999 году «New York Times» опубликовала статью в защиту выставки «Христос в моче». Статья сводилась к тому, что попытки оскорблённых христиан запретить выставку лишь доказывают её необходимость, потому что «музей обязан бросать вызов публике и так же унимать её, иначе музей становится палатой привлекательных призраков, институтом, совершенно оторванным от искусства нашего времени».
Нет, есть только одна религия, которую нельзя критиковать, чтобы не заслужить клеймо нетерпимого хейтера от «New York Times»: «Притворяться, что выставка в Гарланде была мотивирована чем-либо кроме ненависти — это просто вздор».
Так в чём на самом деле отличие французских карикатуристов? Почему мы не слышали всего этого в их адрес в январе? Почему большинство газет решили в знак солидарности напечатать обложку «Charlie Hebdo» с Мухаммедом?
Небезосновательным кажется предположение, что СМИ уверенно заняли сторону «Charlie Hebdo» и подняли на уши весь мир только потому, что вступились за «своих» — ультралевых представителей медиа-индустрии. Убитый главред описывал «Charlie Hebdo» как «сатирическую газету, издаваемую левыми всех мастей: от анархистов и коммунистов до зелёных, социалистов и остальных. Но прежде всего, это светская и атеистическая газета».
По большей степени всем было плевать на евреев, которых убил через два дня сообщник тех же террористов, что расстреляли «Charlie Hebdo». Джихад против евреев в столице Франции — неприятная тема, вынуждающая признавать существование исламского антисемитизма. Поэтому про них быстро забыли — уже в феврале Обама назвал евреев, убитых в кошерном супермаркете просто «случайной группой людей в гастрономе».
Для левых журналистов весь мир — это история про мучеников и мучителей. Мученики — всегда те, кого масс-медиа объявляет таковыми, а мучители — богатые белые христиане или евреи. Сюжет всегда один и тот же, мучители всегда примерно одни и те же, а мученики всё время разные, и это демонстрирует, что абсолютно всем плохо из-за проклятых мучителей. И в этой истории нет ничего нового для тех, кто знаком с неомарксистской концепцией Критической теории: это просто то, как левые смотрят на мир.
«Charlie Hebdo» — мученики, которые навсегда останутся в истории, и любые будущие высказывания сотрудников этого издания будут тиражироваться мировыми масс-медиа как авторитетные. Памела Геллер и её друзья — неполиткорректные консерваторы, и это автоматически делает их мучителями. Но кто их жертвы? Из джихадистов обычно получаются плохие жертвы (если речь не про Джохара Царнаева), поэтому о террористах вообще не говорят, превращая их из людей в стихию. А мучениками становятся все мирные мусульмане, оскорблённые выставкой.
И в этом абсурд ситуации, потому что именно такое поведение СМИ поощряет дальнейший джихад, укрепляя в обществе понимание, что ислам «выше критики».
Акции вроде этой выставки абсолютно необходимы, и мирные мусульмане должны это понимать и стоять на стороне AFDI. Перефразируя Геллер, рисовать Мухаммеда требуется для того, чтобы показать дикарям, что цивилизованные люди не приемлют нападений на людей, рисующих Мухаммеда. Когда общепринятым дискурсом в СМИ становится, грубо говоря, «сама виновата», дикари видят, что западное общество принимает их как данность, как стихию. И значит всё не зря.
Цель международного исламистского движения — установление всемирного халифата, теократического государства, основанного на законах шариата. Что должны думать джихадисты, когда западные СМИ и политики собственными руками устанавливают в своих странах режим шариата в вопросах богохульства и критики ислама? Джихадисты всё понимают правильно: это сигнал ценностной деградации вражеского общества — самое время идти и добивать. Как отметил Роберт Спенсер, «журналисты показывают джихадистам, что насильственное запугивание работает. Угрозы и убийства работают».
Поэтому можно без преувеличения назвать CNN, NYT, AP и остальные мейнстрим-медиа непреднамеренными соучастниками Исламского Государства в продвижении всемирного джихада и халифата. И вне зависимости от того, насколько джихад может затронуть или уже затронул их лично, они не готовы усомниться в своём видении мира.
После нападения на выставку карикатур, устроенную Геллер, два журналиста «Charlie Hebdo» отвергли любые сходства между атаками в Париже и Техасе. Новый главный редактор «Charlie Hebdo» Жерар Бияр заявил: «У нас нет ничего общего с этими людьми». Кинокритик журнала Жан-Батист Туре сказал: «Это даже нельзя сравнивать. […] Мы видим, как вы и сказали, некое антиисламское движение (в Техасе). Проблема «Charlie Hebdo» совершенно не такая же». Бияр добавил: «Мы не проводим конкурсы. Мы просто делаем нашу работу. Мы комментируем новости. Когда Мухаммед появляется в новостях, мы рисуем Мухаммеда. Но если бы [он не появился], мы бы [его не рисовали]. Мы боремся с расизмом. И у нас нет ничего общего с этими людьми».
Допустим, фраза «у нас нет ничего общего с этими людьми» — это правда, но при чём здесь расизм?
Общепринятый левый нарратив заключается в том, что ислам — такая же религия как и все остальные (если не лучше), а те, кто утверждают обратное, просто ищут прикрытие для своего расизма.
«Charlie Hebdo» критикуют ислам исключительно с леворадикальной позиции «все религии одинаковы и одинаково плохи». И в левой среде это единственный предлог, под которым допускается критиковать ислам, потому что такая критика служит высшему делу уничтожения всей религии, в том числе религии христианской, на которой, согласно неомарксизму, держится западный капитализм. Именно из-за этой своей позиции «Charlie Hebdo» в унисон с сотрудниками «New York Times» называют расистами и хейтерами Герта Вилдерса, Роберта Спенсера, Памелу Геллер и всё остальное движение контр-джихада, которое критикует ислам как несовместимую со свободой тоталитарную идеологию ненависти и полную противоположность христианству и иудаизму, на которых держится культура гуманизма Западной цивилизации.
Именно о расизме по отношению к мусульманам убитый главред «Charlie Hebdo» Шарб написал в своей книге, законченной за два дня до теракта и изданной посмертно в апреле. В книге Шарб критикует тех, кто использует термин «исламофобия». По его мнению, это слово уводит нас от реальной проблемы: повсеместного расизма. Шарб пишет: «Если однажды все мусульмане во Франции перейдут в католицизм… эти иностранцы, или французы иностранного происхождения, всё равно будут считаться ответственными за все беды».
СМИ не заинтересованы в дискуссии о том, являются ли слова «антиисламский», «антимусульманский» и «расистский» взаимозаменяемыми. Журналистам не интересно, на чём основана антиисламская позиция AFDI: масс-медиа создали удобный общественный нарратив, согласно которому существуют только три причины критиковать ислам — расизм (как известно, ислам — это раса), ксенофобия и христианский фундаментализм.
Ни исламистским активистам, ни ангажированным журналистам, ни другим противникам свободы не нужна общественная дискуссия, подвергающая сомнению политкорректный нарратив. Идеологическая война неомарксизма ведётся не через дискуссии, а через навешивание ярлыков, изоляцию, маргинализацию, дискредитацию и затыкание несогласных путём уничтожения их репутации.
Глядя на происходящее, нельзя не вспомнить про одно простое, но ключевое отличие индивидуалистов (классических либералов, либертарианцев, американских консерваторов) от коллективистов (социалистов и фашистов). Какой бы не была повестка дня, это различие всегда присутствует и хорошо заметно.
Стратегия индивидуалистов в битве за умы — разоблачение оппонентов: мы обильно и дословно цитируем левых, чтобы показать их истинные античеловеческие взгляды, тщательно скрываемые от общественности; мы всегда пытаемся досконально разобраться в их мировоззрении, чтобы опровергнуть их аргументы при помощи фактов и последовательной научной методологии. Именно поэтому мы разбираемся в марксизме лучше большинства социалистов. Стратегия коллективистов в битве за умы — демонизация оппонентов через искажение их позиции, через клевету и очернение их как плохих людей. Левые никогда не рассказывают, во что индивидуалисты реально верят и почему, вместо этого левые рассказывают страшилки.
Многочисленные опросы работников масс-медиа показывают, что на 4 журналистов-социалистов приходится 1 журналист-консерватор. Среди журналистов, работающих в городе Вашингтоне этот показатель 12 к 1. Тем временем, факультеты журналистики штампуют всё более радикальных социалистов, информационные потоки всё ещё в значительной степени контролируются огромными медиа-корпорациями, которые срослись в единое целое с политической элитой и с государством, и пока это не изменится, людям вроде AFDI будут старательно ставить палки в колёса, а дело Исламского Государства будет уверенно продвигаться вперёд — в значительной степени благодаря соучастию журналистов, старательно скрывающих от общества реальную неполиткорректную суть проблемы.
Если вам понравилась эта статья, делитесь ей с друзьями.
И подписывайтесь на «Модерн», чтобы такие статьи продолжали писаться:
