Москва Де Кирико
Римский ЭУР и Проспект Сахарова
В Москву привезли большую выставку Джорджо Де Кирико, но на ней слишком много поздних работ, в которых даже сам автор путался. Чтобы почувствовать эстетику главного периода его творчества, лучше полистать хороший каталог или пройтись по Проспекту Сахарова в солнечный день. Сейчас расскажем почему.
Свои ранние работы (1909–1919) Де Кирико называл метафизической живописью. Это значит погружение в некий параллельный магический мир, который невозможно осознать с помощью логики и здравого смысла.
Похоже на сюрреализм, но в отличие от Дали или Магритта, на картинах Де Кирико нет ничего сверхъестественного. Это просто городские площади, освещенные полуденным солнцем. Но что-то происходит не так, как надо, и возникает тревога и меланхолия. Полотна так и называются — “Послеполуденная меланхолия” или “Тревожное путешествие”.
Городские пространства кажутся таинственными и зловещими (как это слово понимал Фрейд) из-за отсутствия жизни. Время как будто остановилось. А люди, если и присутствуют, похожи на статуи или на тени.
Площади Де Кирико — это реакция на динамизм авангарда. Итальянские художники-футуристы тоже много внимания уделяли городу. В своих манифестах и картинах они пропагандировали эмоциональную, недолговечную архитектуру.
Де Кирико противопоставил этой картине будущего будущее классических, совершенных форм, остановившегося, “забронзовевшего” времени.
На стыке этих двух направлений и появилась архитектура 1930-х годов — в Италии и в СССР. Динамика, новаторство и вера в технику должны были выражать современность эпохи, новейшие достижения. Монументальность, статика и стремление к идеалу соответствовали идеям славы и могущества, тоске по имперскому прошлому.
В чистом виде идеальные пейзажи Де Кирико, конечно, не воплотились — так же, как и смелые поиски авангардистов. Но до сих пор знаковые архитектурные ансамбли 1930-х годов смотрятся эффектнее без людей, которые мешают чистоте замысла: будь то площадь в Генуе или в Брешии.
Сразу вспоминается академик Жолтовский, мечтавший перестроить Театральную площадь в Москве. По его мысли, весь классический ансамбль площади сохранялся: Большой театр соединялся колоннадой с двумя другими театрами (Малым и Детским). Площадь проектировалась каменной — без зелени, с каменным фонтаном в центре. Даже трамвайные линии по задумке архитектора убирались под землю.
Учитывая ритм жизни и развитие общественных мест, в мегаполисах почти невозможно найти таинственные пространства с остановившимся временем. В Италии таким местом стал район ЭУР, чересчур пустой для туристического Рима и чересчур спокойный для эмоциональной Италии. Его упоминает искусствовед Франческо Бонами в главе про Де Кирико:
…пустынные площади, свет заходящего солнца, длинные тени напоминают таинственную, замершую атмосферу середины августа в римском районе ЭУР.
Отечественные исследователи упоминают Де Кирико, описывая Проспект Академика Сахарова. Эта огромная магистраль заперта между Бульварным кольцом и железнодорожной эстакадой. Когда завершилось строительство, выяснилось, что вести дальше этот проспект не будут.
Получилось шоссе в никуда. Поэтому автомобилисты предпочитают его избегать, а параллельная Мясницкая улица живёт куда более полной жизнью: там в разы больше кафе и магазинов, ходит общественный транспорт. Этого всего Проспект Сахарова лишён, а людьми он заполняется только во время массовых манифестаций и в конце рабочего дня.
Зато архитектура там вполне в духе Де Кирико: модернизм притворившийся неоклассикой (как в Кремлевском Дворце съездов), а для пущего сходства фасады главного ансамбля даже обработаны травертином, самым популярным материалом в Риме.
