Ленин как архитектурная утопия
Как в Москве пытались увековечить вождя
Архитектурная Лениниана
Когда умер Ленин, его соратникам срочно пришлось превращать вождя в государственный символ. Начать нужно было с церемонии прощания и похорон. Позднее, в советских учебниках истории будет специально подчеркиваться, что в январе 1924 года тысячи людей мерзли и жгли костры на подступах к Дому Союзов. Там, в Колонном зале, стоял гроб с телом Ленина, а в соседнем помещении заседала траурная комиссия ЦИК.
В ночь с 23 по 24 января, за три дня до похорон, председатель комиссии Дзержинский вызвал в Дом союзов архитектора Щусева: нужно было решить вопрос с мавзолеем, ведь по-настоящему хоронить вождя уже никто не собирался. Щусев писал, что срочное приглашение он получил в 12 ночи, а уже к утру требовалось начать закладку фундамента будущего мавзолея.
Жесткий дедлайн означал тяжелые условия работы, но одновременно давал творческую свободу архитектору, освобождая от бюрократических проволочек в строительстве. Именно той ночью родился замысел мавзолея каким мы его знаем: ступенчатая форма и лаконичная надпись “Ленин” на фасаде. Утром и правда началась стройка.
Когда прошла траурная суета, Щусев перестроил мавзолей в более монументальных формах. Теперь он сочетал функции гробницы, храма коммунизма и трибуны для выступлений. Этот проект стал основанием архитектурной Ленинианы.
Пока в середине 1920-х гг. проводился конкурс на проекты “вечного” мавзолея, а Сталин боролся за власть, проект Щусева стал известен и популярен. Как писал сам архитектор, “контуры его знают и любят даже маленькие дети”.
Поэтому логично, что строительство каменного мавзолея (несмотря на всенародный конкурс 1925 года) в итоге доверили проверенному автору. С тех пор имя и образ Ленина в СССР становились только важнее, но мемориала вождю в Москве, сравнимого с щусевским мавзолеем, так никто не построил.
Правда, попытки создания архитектурного памятника предпринимались и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе. Во всех этих проектах образ Ленина становился бы градоформирующим объектом.
Самый амбициозный: Дворец Советов
Первой неудачной попыткой было строительство Дворца Советов, который постепенно превратился в пьедестал огромной статуи Ленина. Вертикали дворца должен был соответствовать громадный проспект, получивший название Аллеи Ильича. Если бы проспект проложили, наверняка там бы появились и памятники Ильичу.
Монумент на Воробьевых горах
При Хрущеве от проекта Дворца советов на месте Храма Христа Спасителя отказались. Стройку перенесли на юго-запад, и уже на первых этапах конкурса разделили здание и статую Ленина. Дворец должны были строить на Ломоносовском проспекте, а памятник — в районе смотровой площадки на Воробьевых горах.
Конкурс на памятник, проходивший в конце 1950-х — начале 60-х дал несколько необычных проектов. Скульптор Цигаль и архитектор Павлов предлагали что-то напоминавшее сфинкса.
Некоторые авторы намеренно расширяли территорию памятника, окружали монумент различными скульптурными группами и проектировали открытые площади для торжеств.
Самым безумный проект подал корифей советской скульптуры Сергей Коненков. Центром композиции его памятника был сам вождь, стоящий на земном шаре. Вокруг него располагалось еще 150 статуй: рабочие, крестьяне, известные писатели и художники.
Но побеждали на конкурсе вполне традиционные изваяния Ленина. Видимо, к тому времени уже сложился канон памятников вождю, на который никто из чиновников не решался покушаться.
Архитекторы и скульпторы, отмеченные на разных этапах конкурса, вошли в рабочую группу по финальному проектированию, но ее создать монумент им так и не удалось: снова поменялись приоритеты.
Музей Ленина на берегу Москвы-реки
При Брежневе работа над главным ленинским мемориалом снова переместилась в центр. К столетию вождя между Волхонкой и Москвой-рекой, рядом с Музеем изобразительных искусств им. Пушкина началось проектирование Музея Ленина. Конкурсную эпопею, долгое планирование и неудачу со строительством этого мемориала можно сравнить с тем, что происходило Дворцом Советов при Сталине.
Если бы музей был построен, он превратил бы центр Москвы в модернистский ансамбль, который окружал Кремль со всех сторон: гостиница “Россия” в Зарядье, отель “Интурист” на Тверской, Музей Ленина на Волхонке. А в самом Кремле — Дворец Съездов.
Музей Ленина вполне мог похоронить под собой уголок старой Москвы с улицей Ленивка и Лебяжьим переулком. С другой стороны, некоторые проекты были действительно прорывными и будь реализованными наверняка стали бы теперь модными достопримечательностями — в духе тех, которые выкладывают в Инстаграме с тегом “совмод”.
Исследователь религиозной архитектуры Н.Л. Павлов писал, что участники конкурса на “главную святыню государства” так или иначе приходили к “неосознанной интерпретации темы гигантского алтаря”. Действительно, монументальный прямоугольный объем на возвышении, ставший основой большинства проектов, отсылает к античным храмам и алтарям в модернистской обработке.
Тема простого параллелепипеда, обращенного к Москве-реке, развивала идею “Ленин прост как правда”. Победивший проект Полянского, например, представлял собой “драгоценную сокровищницу” ленинизма, которая опирается “на краеугольные камни-книги, символизирующие идеи В.И. Ленина”.
Выразительный образ, конечно, но тут не избежать параллелей с уже существовавшим на другом берегу Москвы-реки Домом художника: ЦДХ тоже ведь по сути здание -“плита”.
Некоторые участники конкурса искали архитектурный образ в здании-символе, в здании-скульптуре (группы архитекторов А. Милецкого, А. Степанова, А.Полянского — I вариант, В. Чеканаускаса). Группа Б. Бархина предлагала здание, “сложенное” из пяти блоков-букв, составлявших слово “Ленин”. Прямолинейно, зато сразу понятно кому посвящен мемориал.
Группа Леонида Павлова соединила идею параллелепипеда с русской архитектурной традицией. Залы музея в их проекте размещаются в разновысоких кубах, стоящих на одном уровне, и сгруппированных вокруг центрального вводного зала.
Идея куба выступает как современная интерпретация исконной русской традиции многообъемности (дворец Алексея Михайловича в Коломенском) и многобашенности (Храм Василия Блаженного). Сам Л. Павлов говорил об аналогии музея на Волхонке с Василием Блаженным — кубические башни на едином подиуме.
На более поздних этапах конкурса Леонид Павлов предложил более понятные заказчикам проекты, в которых центральную роль играл образ Ленинского знамени. В одном из них это монументальное знамя окружалось колоннадой в духе архаичного храма: то ли древнеегипетского святилища, то ли древнегреческого периптера.
Впоследствии мотив архаичной колоннады Павлов использовал в Музее Ленина в Горках, а вот Музей Ленина в Москве постигла та же участь, что и памятник на Воробьевых горах. В результате конкурсов сформировали сборную бригаду в лице А. Полянского, Е. Розанова и М. Посохина. Каждый из них со своей группой дорабатывали проект, который в итоге отложили до лучших времен. После 1991 года к нему, конечно, не вернулись.
Гора родила мышь
К началу эпохи Горбачёва прошло больше полувека со строительства Мавзолея, а сравнимого с ним мемориала главному человеку в СССР так и не появилось. Вторым по значению ленинским местом в Москве, созданным в рамках архитектурной ленинианы, станет скромный (по советским меркам) и тривиальный памятник Ильичу на Калужской площади. Его откроют в 1985 году.
Статуя повторяет каноничный образ и отличается от остальных сотен памятников Ленину только своим многофигурным постаментом и удачным расположением: на возвышении, у пересечения Садового кольца и Ленинского проспекта.
