Стокгольмский синдром
О “шведском эксперименте”
Это четвертый и последний еженедельный график по шведскому эксперименту, который я пощу (первые три можно посмотреть здесь, здесь и здесь, последние данные по избыточной смертности в Швеции по сравнению с другими странам — здесь и здесь) — если только не случится чего-то экстраординарного. Продолжать не имеет смысла — всё и так уже предельно ясно. По количеству смертей на душу населения Швеция всё дальше отрывается от всех своих соседей. Ни в одной стране, с которой Швеция граничит по суше или по морю — на этот раз я для наглядности добавил их все — и близко нет подобного уровня смертности. По сравнению с самым близким “преследователем” Данией (хотя она не преследует, а всё дальше отстаёт) количество умерших на 100 тысяч человек в Швеции выше в 3,4 раза. По сравнению с самым дальним, Латвией — в 29 раз.
Также на этот раз я добавил сюда график общего количества смертей во всех этих странах за исключением Германии. Если убрать огромную Германию, то во всех остальных странах, граничащих со Швецией вместе взятых, чьё население в общей сумме превышает шведское в 6 с лишним раз, от коронавируса умерло в 1,5 раза меньше людей.
Это звучит слишком невероятно, так что с первого раза можно не воспринять. Поэтому повторю: в одной 10-миллионной Швеции от коронавируса погибло в 1,5 раза больше людей, чем суммарно в семи соседних странах с общим населением в 60 миллионов человек.
Сделать то, ради чего всё это якобы затевалось (если только это не затевалось ради самолюбия главного шведского эпидемиолога и его нежелания признавать свои ошибки, которые уже граничат с преступлением), то есть “спасти экономику”, шведам уже тоже явно не удастся. Экономический прогноз у них не лучше, чем в Германии и Финляндии и хуже, чем в Дании.
Повторюсь, со Швецией всё ясно. Поэтому пост не о ней, а о тех, кто пропагандирует этот “эксперимент” и даже сейчас продолжает твердить, что шведы “в долгосрочной перспективе всё равно окажутся правы”.
Идея (или даже надежда) на то, что шведы окажутся правы, держится на уверенности, что в других странах в конце концов всё равно умрёт столько же или даже больше людей, как в Швеции.
Сама эта невесть откуда взявшаяся уверенность, для которой нет никаких исторических аналогий (в городах вовремя вводивших карантин во время испанки и чумы умирало в результате в разы меньше людей), держится при этом примерно на десятке ничем не подкреплённых предположений: у переболевших есть долгосрочный иммунитет, лекарства и вакцины не будет, вирус не мутирует ни в сторону усиления ни в сторону ослабления и т.д. и т.п.
Но даже если в силу почти невероятного совпадения случайных факторов осенью или следующей весной Норвегия и Дания догонят Швецию по смертности, останется ещё одно дикое предположение, на котором держится всё оправдание шведской коронавирусной политики: то, что раз человеку всё равно придётся умирать, ему совершенно незачем коптить небо несколько “лишних” месяцев или лет и он с тем же успехом может подохнуть сразу.
По мнению поклонников шведского эксперимента эти “лишние” месяцы не имеют никакой ценности ни для самих этих людей, ни для их близких, ни для страны, ни для всего человечества — в Швеции от коронавируса умерли, например, тромбонист Олле Холмквист, в 83 года, фотографы Гуннар Сейболд, в 65 лет, и Томас Онеборг, в 62 года, популярный телеведущий Адам Альсинг, в 51 год — а также 39-летняя медсестра Мариэль ДеБрюль, 37-летний библиотекарь Эрик Альсен и многие другие, у которых остались супруги, дети, друзья, и которые наверняка бы с удовольствием пожили ещё хотя бы год-другой.
Поэтому я предлагаю всем поклонникам шведского эксперимента, поскольку рано или поздно они всё равно помрут, не откладывать это в долгий ящик и убить себя об стену прямо сейчас.
Мне кажется, что за эти месяцы у словосочетания “Стокгольмский синдром” появилось новое значение. Стокгольмский синдром — это когда люди готовы пожертвовать жизнями сотен других, чтобы у них самих была возможность лишние пару месяцев ходить в ресторан, а не заказывать еду на дом.
