[кпд] #19: «Хороший soundcut убьет патриархат»
Индонезийский стоунер-дум, Сатоси Кон, феминистский мультфильм по мотивам «Рамаяны», Чарли Кауфмана и квази-документальное безумие
Хай! Вроде бы не весна, но количество текстов то нарастает, то тает, в этот раз снова лаконичный вариант: индонезийский стоунер-дум, аниме-сериал великого Сатоси Кона, мощный феминистский мультфильм по мотивам «Рамаяны», немного Чарли Кауфмана и квази-документальное безумие.
Получать письма счастья, если вы пока боитесь и еще не подписались, можно кликнув по ссылке (или это красивой картинке с рукой).
Двигатели [внутреннего культурного потребления] этого выпуска: Ева Иванилова, Максим Бугулов, Денис Салтыков, Алексей Филиппов
Музыка 🎷
Чёрный дым наркотического Судного дня: Klandestin — Green Acid of Last Century (2018)
Пожалуй, назвать Индонезию периферией азиатской рок- и метал-сцены не будет слишком оскорбительно. Конечно, оттуда поступают местные образчики гитарного саунда, но их количество (да и качество) не в состоянии тягаться с Японией. Правда, с самураями вообще никто на континенте тягаться не может. Короче, едва заслышав «Индонезия», сразу представляется какой-нибудь особо gore’истый брутал-дэт, с непременно сырым сведением и глухой ударкой. Но не все так однозначно.
Ребята из Klandestin собрались всего 2 года назад, и страна их происхождения никак не мешает записи улётнейшей дебютки. Шутки в сторону: как нажмёте play, держитесь за штанишки — саунд цепляет на крюк сразу же, без прелюдий. И совершенно неважно, какой трек вы поставите первым: инструменталку Green Acid или упоротый Black Smoke. Каждая композиция с альбома Green Acid of Last Century буквально пропитана фуззом, нашпигована стоунер-думом и заламинирована терпкими нотами психоделик-рока для полноты ощущений. Ритм неторопливый, как клубы дыма, но ни в коем случае не медленный — он ощущается идеально. Глубокие басы, теплая ударка, закручивающиеся мотивы, размазанный вокал — у индонезийцев все настолько выверено, что хочется прицепиться к чему-нибудь просто из принципа. А не получается.
Так что если у вас имеется хотя бы минимальный интерес к стоунер-думу, этот диск — оно. No shit.
(М.Б.)
Сериалы 💻
Психологический блюр: «Агент Паранойи» (2004)
реж. Сатоси Кон
В Токио постепенно оформляется очередная газетная сенсация: некий ученик средней школы (прозванный журналистами Сёунен Батто), вооруженный позолоченной бейсбольной битой, совершает нападения на прохожих. Ситуация эскалирует от серии телесных повреждений к убийствам, но чем дольше следователи копаются в этом деле, тем менее понятным оно становится.
В брюшке «Агента Паранойи», поделённом на 13 лаконичных сегментов, умещается сразу несколько жанров и стилистических окрасов. Наиболее точно характеризует аниме имя его создателя. Если вы видели «Паприку» или, в особенности, «Истинную грусть», то нарратив и приемы не будут для вас сюрпризом. Если же нет, то «Агент Паранойи» отлично подходит для погружения в мир Сатоси Кона. Привычные для режиссера эксперименты с балансом между взаимной пенетрацией фантазии и реальности здесь дополнительно усложнены параллельным повествованием, хитрыми связями между персонажами и регулярными вылазками в замкнутое пространство сюрреализма. Каждая серия, помимо необходимости двигать основной сюжет, рисует пограничные состояния разума — от апатии и депрессии до психологических травм и раздвоения личности — с помощью симбиоза визуального ряда и саундтрека. Музыка Сусуму Хирасавы прекрасно подчеркивает нужные акценты того или иного эпизода, а его экзальтированно-криповый оупенинг — это тема для отдельного разговора.
Простого перечисления тем сериала хватит, чтобы заполнить всю рассылку, поэтому выделю главное: возможность затеряться среди толпы статистов. Дело не в какой-то особой эмпатии, а в точной передаче состояния общества (как бонус — охват огромного слоя японской культуры), состоящей из так или иначе поврежденных человекоединиц, способных проецировать свои дефекты не только в классически уродливые, но и в не имеющие названия формы. И, конечно, приятно щекотящий майндфак финальных эпизодов — еще одно трудноописуемое удовольствие. Банальность зла у Кона перестает быть банальной и выходит за границы определения зла как такового. А если уж хватать близко лежащие аналогии, то нетрудно заметить, что в каждом из нас живет свой Сёунен Батто. И своя Мароми. Или мы сами себе Мароми? Короче, посмотрите — и мне потом расскажете.
(М.Б.)
Кино 🎬
Не бросайте людей по e-mail: «Сита поет блюз» (2008)
реж. Нина Палей
«Контроль предлагает ложное ощущение безопасности», а антипиратский закон — это «жопа». Так американская режиссерка и комикс-художница Нина Палей призывает к свободному копированию и распространению своего многократно премированного мультфильма по мотивам эпоса «Рамаяна» — он пришел «из общей культуры, и обратно в общую культуру отправляется». Этими словами легко можно описать и эклектичность мультфильма: здесь совмещены два исторических времени, две сюжетные линии, разнообразная музыка и несколько типов мультипликации (от поп-арт коллажа до психоделического нью-эйджа) — по-настоящему эпический размах.
Три фигурки Ваянг (традиционный театр теней в Индонезии и Малайзии) рассказывают историю о Сите и Раме, главных героях священной «Рамаяны». Рассказчики говорят на сто раз пародированном американо-индуском английском, силятся припомнить детали и увлеченно спорят о мотивациях персонажей. Бодрый подкаст монтируется со сценками в разных техниках, из чего вырастает адаптированная версия древней истории: великий принц Рама отправляется в изгнание, его верная жена Сита следует за ним, там ее крадет злой правитель Ланки и Рама отворачивается от женщины, спавшей в доме врага.
Палей здорово иронизирует над устойчивыми метафорами «Рамаяны» (руки как лотосы, груди как лотосы, щеки…) и выдает яркое феминистское прочтение: древний текст — это история о женском самопожертвовании и мужском эгоизме, которые в равной степени предопределены патриархальной культурой. Вторая сюжетная линия ставит ровно тот же акцент. Двухмерные супруги из Сан-Франциско живут в уютной квартирке и няшат кота, пока Дэйв не получает работу в Индии. Через месяц он зовет скучающую Нину в гости, и, когда та приезжает, ведет себя холодно и жестоко. Скоро он подначивает жену улететь в американскую командировку и практически вдогонку кидает сообщение: «Дорогая Нина, не возвращайся. С любовью, Дэйв». Если Рама отверг Ситу, решив, что она виновата в собственном похищении, то Дэйв разбивает сердце Нины из-за эйфории от карьерного взлета. В этом смысле слова Палей об «общей истории» становятся еще более глубокими: круто смонтированными стилями она показывает, как сюжет о Раме и Сите буквально проходит сквозь время. Между традиционно изображенными индуистским божествам и поп-арт-американцами то и дело вклинивается музыкальная версия Ситы. Этот аватар похож на Бетти Буп в сари и поет голосом Аннет Хэншоу, легендарной джазовой певицы 1920-х. Именно её песню Mean to Me слушала Нина Палей, когда уехавший в Индию муж бросил её коротким e-mail-письмом. Невинный голос Хэншоу и изученная еще при муже Рамаяна помогли Палей и выбраться из депрессии и всем на радость придумать концепцию будущего кино. Хороший soundcut убьет патриархат.
(Е.И.)
Кукольная любовь моя, кукольной жизни рознь: «Быть Джоном Малковичем» (1999)
реж. Спайк Джонс
Крэйг Шварц (Джон Кьюсак) — мастер-марионеточник, увлеченный делом, которое никому вокруг особенно не нужно, а все финансовые трудности ложатся на плечи его супруги Лотты (Кэмерон Диас), которая ухаживает за животными (у них дома живет, в частности, орангутан). В какой-то момент Крэйг устраивается на работу клерком в странное заведение с потолками в два раза ниже нормы (все согнут на полусогнутых, зато аренда ниже), оказывается в компании обычных безумцев, знакомится с роковой красавицей Максин (Кэтрин Кинер), в которую тут же влюбляется, но главное — обнаруживает тайный лаз, ведущий в голову артиста Джона Малковича (Джон Малкович). Вместе с несостоявшейся любовницей они решают продавать туры в башку кинозвезды — и тут-то у него, как говорится, карта и пошла. Точнее всё окончательно запуталось, даже уютный брак оказался под ударом.
Режиссерский дебют клипмейкера, фантазера и экс-супруга Софии Копполы Спайка Джонса на основе вечного сияния Чарли Кауфмана — двухчасовая одиссея по головам, маниям и комплексам человека из мегаполиса. Институт звезд, который выглядит гораздо привлекательнее, чем есть на самом деле, удивительная роль столь призрачной субстанции, как статус, желание управлять жизнью другого, как марионеткой, наконец — унизительная офисная бессмысленность, напоминающая экранизацию Кафки в версии для полуросликов. Джонс и Кауфман плотно утрамбовывают хищные вещи уходящего века в мрачную комедию с переодеваниями (точнее — переменой тел) на тему быть и казаться, где вопросам профессиональной, социальной и гендерной самоидентификации уделяется гораздо больше времени, чем пресловутым спецэффектам с участием артиста Малковича. При этом оба автора верны себе: Кауфман из сценария в сценарий рассказывает о странных проекция мира, высосанных из головы отдельного взятого человека (вплоть до «Аномализы»), Джонса больше интересуют отношения между людьми, такие хрупкие, жестокие и заслуживающие одновременно сочувствия и сарказма, что он совсем под иным соусом и без гротеска преподнес в мелодраматичном сай-фае «Она». Оба, разумеется, подозревают, что жить с собою в мире круто, но не очень понимают, как.
(А.Ф.)
Шапка-Эн-Лэ-О: Обезьяна, страус и могила (2017)
реж. Олег Мавроматти
Живущий в Нью-Йорке русский акционист Олег Мавроматти наоскорблял чувств верующих еще восемнадцать лет назад. Теперь он находится в федеральном розыске и не может вернуться в Россию, но в ее актуальную политическую повестку погружен глубже многих. После выпуска в 2015-м документального фильма «Дуракам здесь не место», смонтированного из выступлений православного видеоблогера с инвалидностью Сергея Астахова, Мавроматти выпустил лютое мокьюментари о Геннадии Горине — сумасшедшем блогере, живущем в Луганске. Пока на улице идут перестрелки, Горин времени зря не теряет: он мастерит шапку-из фольги, рисует странные картинки и учится устраивать поджоги силой мысли.
«Обезьяна, страус и могила» начинается как неприличная комедия, но уходит гораздо глубже. Ближе к середине хронометража фильм и вовсе становится таким десктоп хоррором, который пугает ничуть не хуже бекмамбетовского «Профайла». В какой-то момент кажется, что Жеглов и Шарапов (полумифические антагонисты, перекочевавшие в реальность современного Луганска прямиком из советского «Места встречи») вот-вот заметят наблюдающего за ними Горина и сурово прервут его съемки.
Это короткое кино о кафкианском абсурде, способное перелопатить даже иную крепкую психику. А экспрессивная игра белорусского актера Виктора Лебедева добавляет небывалый дискомфорт к и без того неприятному зрелищу.
(Д.С.)
