ПОЧЕМУ ПИВО, КЛОНИРОВАНИЕ И БИОТЕХНОЛОГИИ ОКАЗАЛИСЬ ПОД ОДНИМ ЗАГОЛОВКОМ?
Вероятно, за последние пару лет вы стали чаще сталкиваться с термином “биотехнология”. Вероятно также, что этот термин звучит не совсем интуитивно и чем-то напоминает абстрактную математику или теорию струн — слова по отдельности понятны, но что они означают в связке?
К счастью, описать биотехнологии в двух словах гораздо проще, чем теорию струн. Биотехнология изучает, как современная наука может использовать живые системы, организмы и клетки для решения насущных проблемы человека. Easy!
Конечно, за одним простым определением кроется целая плеяда очень непростых дисциплин и экспериментальных техник — от генной инженерии (про пример с ГМО мы писали раньше) до биоинформатики (набор способов работы с биологическими данными, объединяющий биологию, статистику, математику, компьютерные науки etc).
Биотехнологии гораздо ближе к нам, чем кажется, и существуют в жизни человека уже очень давно. Если сам термин был введен в обиход только в первой четверти XX века, то, например, технология пивоварения, которую можно отнести к одному из первых применений биотехнологии, появилось за несколько тысячелетий до нашей эры.
ЗАЧЕМ НУЖНЫ БИОТЕХНОЛОГИИ?
Приведем лишь некоторые примеры из повседневной жизни:
- Производство пищевых продуктов и алкогольных напитков (кисломолочная продукция, хлеб, пиво, вино etc)
- Производство медикаментов (в том числе антибиотиков)
- Переработка опасных отходов и борьба с загрязнением окружающей среды
- Экстракорпоральное оплодотворение — ЭКО (“искусственное оплодотворение” или “оплодотворение в пробирке”)
- Производство ГМО
КАК МЕТОДОЛОГИЯ КЛОНИРОВАНИЯ ПОРОДИЛА ЭТИЧЕСКИЕ ДИСКУССИИ?
Значительная часть биотехнологий непосредственно связана со здоровьем и безопасностью человека. Поэтому неудивительно, что их развитие породило бесчисленное количество этических, моральных, юридических дискуссий.
Наиболее громко в обществе прозвучала, пожалуй, тема клонирования. Репродуктивное клонирование запрещено в большинстве стран мира на законодательном уровне. Если у клона будет идентичный “оригиналу” генотип, действительно ли организмы будут абсолютно одинаковы? А как отличить настоящего человека от клона? Вызовет ли клонирование ксенофобные настроения в обществе? Как создание клонов встроится в религиозный дискурс? Рискует ли человек (в очень отдалённой перспективе) создать организм более совершенный, чем он сам?
Даже если мы говорим про разрешённое во многих странах терапевтическое клонирование, то всё равно сталкиваемся с этической проблемой — в терапевтическом клонировании для получения стволовых клеток используются эмбрионы.
Это лишь малый список вопросов, которые пока не имеют однозначного ответа. Очевидно лишь то, что они не могут замалчиваться бесконечно — с развитием биотехнологий нам неизбежно придется пересмотреть законодательство и переосмыслить привычные морально-этические ценности.
