25

Мне через неделю двадцать пять и я люблю подводить итоги. Если сложить два и два, то получается, что пора поднять архивы и посмотреть, что к чему. Просматривая заметки, нашла несколько, написанных в разные годы, но плюс-минус около дня рождения.

Странно было бы надеяться, что эти тексты будут интересны кому-то, кроме меня. Но собрать их воедино хотя бы для истории мне самой для себя важно.

Март, 2007

“Иногда мне кажется -
тронь и растает,
настолько мне нравится верить
и связывать руки -
дай Бог, не испортить.
Нас.
Мне ради такого не сложно
прыгнуть к звездам,
забыв, что крылья,
тобою подаренные,
не настоящи.
Мне правда легко.
Всегда, когда любишь.”

Март, 2009

“Когда я была только родившаяся, папа ставил мне на коляску магнитофон и включал Led Zeppelin. Много лет позже удивлялся неподдельно, что я не помню Роберта Планта в лицо.

Когда я была маленькая, города были маленькие тоже и постоянно разные, папа, как оказалось, был военным (из детства я помню только маму, вредных соседских детей и деревенскую баню, куда мы приезжали на помывку после очередного переезда) — мне в общем-то все равно, какие дома видеть из окна каждый день, я не привязываюсь к месту и через несколько недель начинаю чувствовать себя как дома везде.

Когда я стала больше, город так и остался маленьким, но стал постоянным. Все в нем много работали, мало говорили и усиленно делали вид, что металлурги — народ непростой. Я училась в гимназии, и коммуникация ставила меня в неловкое положение, результатом которой стала серебряная медаль и полный раздрай в человеческих отношениях.

Папа развесил по разным углам большой комнаты в новой квартире колонки, а «стойка», как тогда назывался музыкальный центр, была фирмы Mitsubishi, мы крутили Стинга и переводили вкладыши в CD The Doors. Не все шло гладко. Он расписывался в моем дневнике, только если в неделе не было четверок; и их не было, я хотела стать лучше. Мне никто никогда не показывал путь к тому месту, где это лучше находится.

Родился брат, стоявший напротив дом снесли, оставив огромный пустырь, на который я ходила гулять со своей собакой, пес был больше меня раза в два, таскал на поводке нещадно.

Мыслей о самоопределении у меня не было, большие города интересовали первые сутки, в поездах было весело, а куда поезд ехал было бесхитростно все равно. Отдали в художественную школу, где самым интересным было между рисованием с натуры скучающих девиц сбежать курить на 14 этаж дома, в котором она находилась. С балкона я могла видеть, где кончается город и еще намного дальше, до леса и до реки. К концу обучения я не видела разницы между Моне и Пикассо, на голову словно одели стальной обруч из всех «не так», «не правильно», «так же, как все нормальные люди», с тех пор я не могу рисовать вообще, зато мне становится почти физически больно и захватывающе от красоты в искусстве или жизни — не оторваться.

Зимой, если не было денег куда-то пойти, мы садились с другом на автобус в начале города и вылезали на конечной остановке, недалеко от чадящих доменных печей — разговоров особенно не было, и мне до сих пор кажется, что это не самое важное в отношениях между людьми. А потом ехали назад, развлекаясь только сменой маршрута. Мы тратили на этот путь в один конец двадцать четыре с половиной минуты.

У нас в городе был один кинотеатр, театра не было вообще, зато была филармония, маленькая и кособокая, в которую никто, включая меня и мою семью, не ходил, зато каждый год набирали мальчиков в хор. Моего первого и последнего партнера по бальным танцам звали Давид, я ненавидела его и сообщила ему в первый же день, что он дебил, за что он спустил меня с лестницы. Наши мамы сразу невзлюбили друг друга, а потом я завязала с танцами вообще.”

Март, 2010

“Когда ты маленький, время для тебя изменяется часами — в два обед, в три тридцать мультики по первому каналу, будущее осязаемо, конкретно и предельно ясно. Есть ответы на все вопросы, но это наименьшее, что тебя волнует.

Когда ты совсем молод, время становится неуловимее, все сложнее ухватить его пальцами, приручить, оставить рядом с собой, в ход идут недели, первая сессия, последние выходные лета, пытаешься быть быстрее, чем оно, пока не мешающее, но уже досадное в своей непокорности.

Став старше, ты приходишь в себя, а за спиной долгий путь, ты на таможне, длина остановки — год. Мерило — косая сажень в плечах, через год поступать, через два хорошо бы замуж, брат закончит через год начальную школу. Теперь тебе мерно отсчитывают отрезки, успел-не успел, не интересует никого и никогда не интересовало, а ты понял это только сейчас.

В общем и целом дорастаешь до десятков — разница с братом одиннадцать лет, у родителей 20 лет совместной жизни, лучшего друга знаешь уже десять лет. Ты усмехаешься, мол, видало? Не страшно и все получилось, до сих пор не понимая до конца, с кем говоришь — с собой из детства, смотрящей мультики по первому и уверенной, что андрюха из дома напротив определенно в перерыве позовет замуж? Себе-первокурснице, которой не дали в первом семестре снимать кино, черт знает, что было бы, если бы дали? Или себе, понимающей, что в прошлый приезд мелкий был чуть выше живота, а теперь светлые пушистые волосы щекотят нос, когда целуешь в макушку? Или все-таки времени, которому так все равно,что доказать обратное — дело чести?”

Март, 2011

“Исследование мест — это только путь исследования себя самого, я отражаюсь в витринах, беззастенчиво — в небе и воде, смущаясь — в разговорчивых официантах, смеясь — в афишах и обещаниях, боясь — в окнах поездов, печалясь — в иллюминаторах самолетов.

Я не понимаю еще, что в большом и серьезном расчете будут спрашивать вот именно про это и пальцы в волосах, про невозможность спать на животе, потому что горит лицо, про то, имеют ли лодки почтовый адрес, про то, что лучше на берегу — восход или закат, а не про то, сколько я сменила соседей, работ и сколько решила проблем. Но мне будет, что рассказать.”

Март, 2012

“Когда-то мы были теплыми, были маленькими, я помню точно — детство, это когда нельзя, но влезаешь на дерево, пачкаешься и пахнешь смолой и кровью с разбитых коленок, мальчишки завидуют. Это когда нельзя, но по деревянной лестнице на крышу дома, щелкаешь по флюгеру-петуху и обратно — мальчишки улюлюкают и ликуют. Это здесь, рядом с позвоночником видеть, как всходит солнце, запивая восход вином, и ошалело молчать — и нет мальчишек, ты сама и завидуешь, и ликуешь, и прыгаешь, и ловишь. Не гнаться, не переживать, не бежать, или гнаться, переживать и бежать — только если ты этого хочешь.”

А потом случился дипломный год, переезд, и водоворот новой жизни совсем отнял у меня привычку лиричных текстов. Но можно попробовать снова.

Март, 2015

“Если бы все было просто, то я бы процитировала, что действие превыше мысли, слово материально, лень губительна, трусость еще страшнее, будущее каждый определяет сам.

И продолжила бы тем, что раньше все давалось силой чувства, теперь все чаще требуется сила мысли. Последовательность — это и наука, и искусство. Отпускать и прощать сложнее, чем быть первой. Нравится могут странные вещи. Выйти вперед страшно, но потом душа как после силовой тренировки. Всему свое время, и это не крылатое выражение. Путешествия учат так же, как университет. Говорить на другом языке — жить в другой вселенной. Понимать прописные истины приятно. А потом принимать. А потом выводить свои.

Семья — это самое важное. Звонить маме нужно часто, теперь ей нужна твоя помощь и забота, а не тебе ее. Хотя нет, ее забота тебе нужна так же часто, как и раньше. Иногда быть маленькой и прятаться в ее доме можно. Хотеть замуж — нормально. Не хотеть — тоже. Хотеть ребенка и пугаться этой мысли случалось не только с тобой.

Иногда получается смеяться во сне. Иногда — сдержать слезы перед начальством. Иногда не дрожит голос, когда говоришь о важном. И вообще, все чаще получается говорить о важном. Молчать тоже дается легко. Быть одной интересно. Ждать и предвкушать еще интересней. Быть здесь и сейчас — не фраза из тренингов. Не знать, кем ты хочешь стать, когда вырастешь — окей, потому что еще не вырос. И никогда не вырастешь, если не захочешь.

Пытаться сделать самое лучшее и делать так себе — нормально. Строить большие планы и не выполнять их разрешено. Быть честным важно. С самим собой еще важнее, но страшно. Подпускать ближе нужно, это вернется. Радость большому и мелочам сохранит голову и сердце на месте.

А в общем-то, все и есть просто. Так что смотри выше.”