Прозвища евреев в местечке Хмельник
Открытое письмо Якову Цаповскому от Эти Киперман
«Большое тебе, Яков, спасибо за рассказ.
Оторваться от всех наших еврейских хохмэс (шуток) невозможно. Куда там “Аншлагу”!
Читаю с удовольствием. Вижу твой Томашполь, слышу наш мамэ-лошн, наших “клэйнэ мэнчелэх” (маленьких человечков), как называл их Шолом-Алейхем.
К сожалению, я в Томашполе не бывала, но сердцу близки все эти клэйнэ штэйтэлэх (маленькие местечки), что на Подолье: Пиков, Литин, Янов, Уланов, Жмеринка, Бар, Гайсин и многие другие.
Местечки. Они как сестры, братья-близнецы. Мой Хмельник — всех красивей, не обижайся, Яков, гордись, что Михаил Жванецкий все-таки томашпольский. Завидую. Каков мой Хмельник — в другой раз расскажу. А сейчас, по твоему примеру, хочется мне рассказать о кличках и прозвищах, которые остались в моей памяти…
Это было очень давно, в Хмельнике моем.
«Хаскелэ, гей тринкен тэй мит цикер»
Двойра долго не рожала. Нежданно-негаданно стала а гликлэхэ идише мамэ (счастливой еврейской мамой). Нарекла своего сыночка настоящим библейским именем — Хаскелэ (от Йехезкель). Дай Бог ему здоровья!
Бедность не порок. Хаскелэ, кайнhОрэ (чтоб не сглазить), не хуже, чем Мэндэлэ, Ицикл, Шлоймэлэ, растет на радость и счастье. Двойра во всеуслышание зовет (пусть все соседи слышат) сыночка: “Хас-ке-лэ! Гей тринкен тэй мит цике-р-р-р!” (Хаскелэ, иди пить чай с сахаром!”)
Что тут плохого? Мама хотела как лучше. Иди знай! Каждый день (изо дня в день) соседи, дети слышат до хрипоты голос Двойры: “Хаскелэ! Гей тринкен тэй мит ци-кер-р-р!” Отсюда и прозвище от мамочки. Ничего обидного здесь нет. Зато есть что вспомнить…
Имена этих женщин исконно еврейские: Сура (Сара), Шейндл (“красавица”) и Эстер. Кто их обозвал неприятными кличками, я в детстве не вникала. Знаю, что Сура добрая, спасает людей от простуды. В ее руках банки (штук 10–20). Стоит ее позвать, она тут как тут. Оголите спину, и Сура ловко поставит вам эти “стёклушки”, и вы уже здоровы. Если у вас совесть есть, положите ей “немного” в карман.
За что, спрашивается, ее назвали “Сура-Йоська”? Ответ: за то, что стрижка у нее мальчиковая (Йоська).
Шейндл. Кому какое дело, что она “а штинкерн” (неряха). Всех нерях в Хмельнике называли “шейндями”. Наказание от Бога: “Ты шейндя, никто с тобой общаться не будет. Вот! Заслужила а номэн” (имечко)…
Эстер-Стыся — “Щоб на тебе Стыся напала!” (укр.) Эстер-Стыся — перекупщица кур на базаре. Покупает дешевле и продает дороже (ее бизнес). Язык у нее не дай Бог, все гойкес ее боятся. Пошло в ход прозвище для всех языкатых: “Щоб на тебе Стыся напала!”
Пусть земля им будет пухом!
Сура-Йоська лечила моего деда Герша банками. Шейндл-Шейндя — соседка моей бабушки (по отцу). Стыся “Щоб на тебе напала” кур нам продавала на шабес.
«Ноги фун ди качкес»
А вот мишпохэ (семья) Качкес: по матери унаследовали нижние конечности (ноги), как у уток (качкес). Не обошли стороной этот физический недостаток, несмотря на то, что их сын Исаак — чекист МГБ, “фун ди качкес”. Никуда не денешься от умников-хмельничан.
Мишпохэ Мойше Кац. Мойше — а зэйгермахэр (часовщик). У него даже двухэтажный дом с большими витринами. По фамилии в Хмельнике его не знают. Знают всю семью по цвету кожи: кац — кот. Со всеми “кацлэх” я ходила в пионеры. Могу ли я это забыть? Они ведь евреи, не негры, не эфиопы, просто чернее других.
Годл Парэх — виноват ли он, что в детстве болел лишаем? (“парэх” — лишай, после него волосы не растут; почему-то гои считают, что эта болезнь часто встречается у евреев, и обзывают нас “жиды пархатые”). Годл хороший, добрый человек, не обижался, знал, за что его так прозвали. Мне его жаль. Болезнь — не порок. Главное, Годл — не шикорник (пьяница), не ганэв (вор) и не лигнэр (врун). Он мухи не убьет. По субботам ходит в синагогу, дает детям образование. Мирэлэ, Фойгелэ, Йосэлэ и Мотэлэ — копии отца. А старшие дочери Гитэлэ и Эстэр в маму пошли — красавицы. О своей жене Хайке Годл говорит: “а голдэнэ вайб” (золотая жена), “Нито кайн бэсэр аф дэр вэлт” (лучше нее нет на свете). Не дай Бог, чтобы его балэботише киндэр засиделись — пора обратиться к шодхену (свату) hэршл-Лэйзэру, собрать надн (приданое) до свадьбы. А еще, по слухам, Годл видел во сне Палестину — она же Эрцисруэл (Эрец-Исраэль). Но его жизнь сложилась по-другому…
Шлёмка фун дэр почт. Его так величают. Он почтальон. Государственная служба ему передалась от деда, и сумка на его плече настоящая. Повезет “Шлёмке фун дэр почт”, когда нежданно-негаданно он вам прямо в дом принесет письмо или посылку из Америки от доброго дяди, а еще лучше от сына или дочки. Америка! Это не Бердичев тебе, не Хмельник.
Рад за вас Шлёмка. А бисэлэ гелт (немного денежек) от гликлэхэ (счастливых) родственников он несет своей Малке — жене и детям. У него их, слава Богу, чтоб не сглазить (кайнhорэ!!), цвэй мэйдэлэх (две девочки) и драй ингелэх (три мальчика), гитэ киндер ви дэр татэ (хорошие дети у отца)!
“Шлёмка фун дэр почт” знает всех без ИОФ (имени, отчества и фамилии). Всех по ремеслу находит. Ушер-бэкер (пекарь), Мойше-шистэр (сапожник), Арн-клэзмэр (музыкант), hэршл-шнайдэр (портной), Борух-столер (столяр), Пиня-мэламид (учитель), Шлёмка дэр ройфэ (фельдшер) и других. Где кто живет — спрашивайте! Вам ответит “Шлёмка фун дэр почт”. Мои письма из Винницкого еврейского педагогического техникума он аккуратно вручал моему отцу. Земля пусть будет тебе пухом, дорогой наш почтальон — “Шлёмка фун дэр почт” из местечка Хмельник, что на Подолье.
Люблю я моих братьев и сестер. Никто не забыт, ничто не забыто. Пусть земля станет пухом моим погибшим и расстрелянным в 1941–42 гг. родственникам: отцу — столеру (столяру) Идлу Киперману, мамочке Двойре, сестре Фрейде с детьми и всем многострадальным хмельчанам»
Этя Киперман (Тверия), “Новости недели”, 17 октября 2002
