«Мне дом, который сносят, жалко, как человека»: интервью с организатором «Том Сойер Фест» в Туле
Этой весной в Тулу пришел «Том Сойер Фест» — фестиваль по восстановлению исторической городской среды. По всей России волонтеры своими силами ремонтируют дома из прошлых столетий, годами нуждающиеся в реставрации. В нашем городе проект начался с улицы начали с улицы Пирогова — на ней расположилось одноэтажное деревянное здание с наличниками. Им владел инспектор тульских народных училищ Кузьма Еленевский.
Поговорили с организатором движения в Туле Евгенией Сиволоцкой о причинах выбора постройки на Пирогова, 42, поиске денег и специалистов, а также трудностях, встречающихся на пути к восстановлению облика деревянной застройки в городе.
ЗС: Насколько я понимаю, это не первый твой полезный для общества проект?
Евгения: Не совсем. Где-то я участвовала как волонтер, но это проекты в режиме «пришел-ушел». Там ты ничего не организовываешь. Теми же самыми вывесками [речь идет о проекте по восстановлению дореволюционных вывесок на Новых торговых рядах на Советской, 13, — прим. ЗС], например, руководили другие люди, а я была волонтером, который перечислял деньги — не более того. С точки зрения организации «Том Сойер» все-таки мой первый проект.
ЗС: Как тебе вообще пришла идея запустить «Том Сойер Фест» в Туле?
Евгения: Идея появилась достаточно давно, потому что фестивалю много лет. Я видела репортажи о нем по федеральным каналам. В 2017 году Андрей Кочетков [основатель фестиваля «Том Сойер Фест», — прим. ЗС] приезжал в Тулу с лекцией для Тульского историко-архитектурного музея, пытался вдохновить людей. И я думала: «Сейчас кто-то вдохновится и начнет что-то делать». Прошло четыре года, но ничего не произошло.
И уже этой весной мы сели с Машей Воронцовой [сотрудницей Тульского историко-архитектурного музея и соорганизатором ряда активистских проектов — прим. ЗС] и другими людьми, начали обсуждать «Том Сойер Фест». И Маша сказала, что для организации фестиваля, грубо говоря, нужно взять отпуск на все лето, потому что в рамках такого проекта придется решать много вопросов, поэтому она не сможет. По итогу поняли, что фест буду организовывать я, и начинать нужно было прямо сразу, чтобы не пропустить сезон и восстановить хотя бы один дом, в меру сложный.
ЗС: Почему ты решила этим заниматься?
Евгения: Я люблю историческую застройку, люблю деревянные старые дома, люблю эту улицу и вообще весь этот квартал. Здесь присутствует, в том числе, мой личный человеческий интерес, а не только вопрос общественной важности, города и его архитектуры.
Любой дом вроде бы частный, но не совсем: он выходит на улицу, по которой ходят другие люди. Каждому гражданину важно, чтобы идти по улице было приятно. Можно, конечно, сказать: «Это мой дом, как хочу — так и живу. Он имеет право разваливаться». С одной стороны, это верно, но с другой — нет, поскольку это часть городской архитектуры. У нас есть законы, которые говорят, что ты должен содержать фасад в порядке. То, что эти законы не работают — совсем другое дело. И в сложившейся ситуации мне кажется, что реставрация домов — это важно. У нас осталось не так много исторической деревянной застройки, и сохранить ее вполне реально.
ЗС: Как происходит запуск «Том Сойер феста» в любом городе?
Евгения: Прежде чем начать, мне пришлось связаться с одним из координаторов фестиваля: она узнала, кто мы, чем пробовали уже заниматься. Я рассказала про опыт вывесок и будки [проект с сохранением последней тульской водоразборной будки, — прим. ЗС]. После они дали добро.
Фестивали в каждом городе проходят по-разному: «Том Сойер» — это не жесткая организационная структура, где есть четкие правила. Там есть определённые, скажем так, цели и идеологические приоритеты, но в одном городе собирают много денег и делают по три дома, а где-то не могут собрать и на один.
Я знаю случай: одна девушка, по-моему, из Ивановской области, решила организовать «Том сойер Фест» и написала слезную статью о том, как там плохо все идет: мол, местные вообще не понимают, почему они должны идти и красить чужой дом. И так как она приехала из Москвы, на нее смотрят как на столичную сумасшедшую, которой нечем заняться и некуда девать деньги.
Все ситуации уникальны: каждый сам выбирает дом, сам определяет, как вести работы и решать организационные вопросы.
ЗС: В чем состоит задача локального координатора «Том Сойер Феста»?
Евгения: Организовывать волонтеров, вести соцсети, приходить работать на площадку и еще много чего.
ЗС: Кто спонсирует мероприятие и выделяет материалы?
Евгения: У феста есть несколько федеральных спонсоров, с которыми изначально договаривается руководство: Леруа Мерлен, МТС и так далее. Мы в Туле сейчас работаем на материалах Леруа Мерлен. Краску тоже федеральный спонсор предоставляет.
Плюс в городах принято привлекать местных спонсоров, поскольку большие компании достаточно обезличены. Ведь хорошо, когда люди, которые живут в Туле, заинтересованы в помощи подобным проектам. У нас, например, помимо пожертвований обычных горожан, есть человек, который пообещал дать кирпичей на фундамент. В целом это немного, конечно, но мы только первый год работаем: не знаю, как дальше пойдет. Особенно учитывая, что Тула достаточно инертна в плане общественных инициатив в сфере культуры: все туго продвигается.
ЗС: Почему, как ты так думаешь?
Евгения: Для меня эта инертность непонятна. Может быть, из-за того, что город промышленный, очень рабочий. Допустим, чтобы поставить окна, нам нужно, грубо говоря, от 80 до 100 тысяч рублей — для какой-нибудь средней компании эта сумма вообще ни о чем. При этом у нас в городе не так много компаний с социальной нагрузкой.
Я юрист, и при разговоре с представителями тех компаний, что я обслуживаю, всегда поднимаются одни и те же вопросы вроде «зачем тебе вообще это надо»? Многие люди занимаются разной благотворительностью: спасают детей, посвящают время волонтерству. Мне кажется, что у любого человека, у которого есть чуть больше, чем просто потребности в еде и питье, есть запрос на какую-то общественно полезную работу. Даже не буду говорить «благотворительность» — слишком громко. А для многих это не очевидно: у людей есть деньги, но они вообще не понимают, зачем их тратить на подобные вещи.
ЗС: Почему ты решила заняться этим проектом?
Евгения: Мне очень важно и приятно, что мы спасаем дом. Для меня архитектура — это что-то живое, близкое к сердцу. Мне дом, который сносят, жалко, как человека. И мне хорошо, когда мы этого человека ведем в больницу, ставим ему гипс на сломанную ногу и возвращаем домой жить своей жизнью. Мне нравится, что если дом вовремя поддержать, он может жить еще очень-очень долго: в истории есть случаи, когда срубы живут по три сотни лет.
ЗС: Почему ты выбрала именно этот дом [на улице Пирогова]?
Евгения: Я живу рядом, и мне проще общаться и договариваться с хозяевами. Дом мне нравится сам по себе, и мне кажется, что он вполне типовой по архитектуре Тулы, но при этом большой, видный на улице. Этих критериев мне достаточно, чтобы на нем остановиться.
«Том Сойер Фест» — это не история про суперуникальные постройки: они, как правило, являются объектами культурного наследия — здесь совсем другие фонды, большие деньги, лицензии и так далее. Наш проект для простых горожан и домов.
ЗС: Расскажи про дом и его владельцев.
Евгения: Часть информации про дом нашла участница нашей команды Лена Платонова, известный тульский краевед. Дореволюционный хозяин этого дома, Еленевский Кузьма Самойлович, был очень известным человеком — инспектором тульских народных училищ. У него было девять детей, и все его потомки — включая внуков и правнуков — мягко говоря, нетривиальные люди: ученые, физики, математики, педагоги. Про некоторых из них даже на Википедии статьи есть.
Самую интересную часть истории дома нам рассказала наследница Еленевского, его пра-пра-правнучка по линии одной из дочерей. Она вышла на нас через фейсбук и рассказала всю историю своей чудесной семьи. Она к нам даже на площадку приезжала. Еленевскому за особые заслуги дали дворянство и орден Святого Владимира четвертой степени, и благодаря дворянскому делу она нашла в архивах всю эту информацию.
В общем, все случайно вышло. Знаешь, бывает так: запускаешь информацию в мир — она выстреливает, а ты совсем этого не ждешь. Мы вообще не ожидали найти наследника, который знает историю всего семейства.
ЗС: На что опирается команда при реставрации дома?
Евгения: В реставрации есть два основных подхода: додумать или оставить максимально исторически. Реставраторы, как правило, все выступают за максимальный историзм, максимальное сохранение. Например, если говорить про проект с вывесками, реставраторы выступали за то, чтобы выцветшие буквы этих вывесок не дорисовывать. Такое правило у реставраторов — не создавать новодел: не рисовать новые красивые буквы, а максимально попробовать их зачистить и вернуть к жизни.
В нашем случае мы думали, что у дома была резьба. Казалось бы, очевидная вещь. А Серёжа [Сергей Уруев, краевед и резчик по дереву — прим. ЗС] рассказал, что резьба во все времена была очень дорогой, и порой цена украшения была сопоставима со стоимостью самого сруба, так что скорее всего во время стройки на нее не хватило денег. Также резьбы нет на фотографии 86 года — от этого появилось еще больше оснований полагать, что были только наличники.
Про материалы тогда и сейчас есть интересный момент. Даже если мы посмотрим элементы этих, предположим, 130-летних наличников, то увидим, что они вполне себе сохранились. А вот если мы пойдём сейчас покупать доску в строительном магазине, то там совсем другое качество. Когда ты начинаешь новые доски резать, по ним сразу начинают идти трещины. Раньше все делалось с умом и определенным подходом — таким, чтобы дерево не давало трещин хотя бы в первый год.
ЗС: В чем для тебя главные сложности как для организатора?
Евгения: Главная сложность — это всегда люди. В крупных городах с опытом реставрации вроде Самары в команде есть прораб, хороший строитель, профессиональный реставратор, который согласен тратить время на волонтерство. У нас этого нет, у нас все только начинается. Я прошу разных людей выделить время на проект, но переговоры пока сложно идут. Один раз приходили ребята из «Добродея» [ремесленный двор в Туле — прим. ЗС], среди них был Николай — опытный в деревянном зодчестве человек, да еще и отзывчивый.
Тем не менее, не нашелся еще в Туле квалифицированный строитель, который был бы готов прийти на целый день и бесплатно объяснить, как что делать. В стройке, конечно, не бог знает сколько сложного, но в то же время со специалистами всегда проще. Будет круто, если сможем потихоньку собрать команду профессионалов, которые готовы тратить свое время. При этом проект волонтерский, и все, что могут делать волонтеры, должны делать волонтеры.
ЗС: А сложно найти людей, которые работают с деревом?
Евгения: Найти человека, который может сделать наличники и деревянную дверь — это целая история. Вот, например, у меня есть деревянный дом, и я хочу себе деревянную дверь или наличник, который был утрачен в советские годы (либо его вообще не было). Если исключить супер-компании, которые делают элитные и невероятные двери по сто тысяч рублей, скорее всего, я никого не найду, потому что нет соответствующего рынка. Рынок плотников появится, когда жители захотят поставить в каждый дом по нормальной деревянной двери.
ЗС: Когда примерно этот дом должен быть доделан?
Евгения: К концу строительного сезона. Думаю, в сентябре завершить работы вполне реально. Вообще самая сложная задача — доделать фундамент. Как только мы этот вопрос решим, укрепим угол и начнем выкладку. А очистка фасада от старой краски — процесс не очень долгий, но кропотливый. Окна вставим, сделаем дверь, козырек. Козырька кстати, изначально не было, но он нужен, чтобы дверь и порожки не портились от дождя, снега и так далее.
ЗС: Сейчас все идет по плану?
Евгения: Да нет никакого плана: смотришь на фасад и думаешь: «Что надо сделать? Ага, это зачистить, это поменять, это покрасить заново». Вот и весь план. Он не столь сложен, как кажется.
ЗС: Уже думаешь, что будешь делать на следующий год?
Евгения: Мне очень хочется продолжать, если бог даст. Уже даже заявки есть на следующий год — главное найти силы, деньги и спонсоров. Например, женщина звонила, у нее на Буденного дом — роскошный просто, в Туле таких мало. Там такая фантастическая резьба… А сам он огромный: с каменным цоколем, высоким фундаментом. Там, конечно, работать сложнее: надо сразу леса ставить, потому что он очень высокий. От этого и расходов больше.
ЗС: Как вообще оцениваешь перспективы улицы Пирогова в плане сохранения исторической застройки?
Евгения: Застройка в этом районе достаточно целостная: есть отдельные современные кирпичные дома, но в целом историчность сохранена. Здесь, на улицах Тургеневской, Жуковского, Пирогова, Глеба Успенского, Буденного, можно прогуляться, почти как 100 лет назад, условно говоря. При этом домов в очень плохом состоянии не так уж и много.
Именно поэтому меня и интересует этот квартал, в отличие от части города с другой стороны проспекта Ленина — там, где улица Бундурина и параллельные, например. Там идет активная застройка, и гораздо меньше шансов, что этот квартал вообще сохранится. И дело даже не в том, что застройщики такие-сякие — это все понятно — но в первую очередь люди сами продают эти дома. Когда участок продается за 20–30 миллионов, конечно, люди готовы его бросить и получить такие деньги. Поэтому если там останутся дома и будут люди, готовые в них жить, — это хорошо, я буду очень рада. Но в целом реальность говорит об обратном.
ЗС: Какое будущее вообще ждёт деревянную застройку? Все «сгорит»?
Евгения: А почему она сгорит? Нет. Мне кажется, нет. Я же здесь живу, общаюсь с людьми — очень многие хотят продолжать здесь жить, и этого достаточно. Еще нам повезло, что на нашей территории маленькие участки: застройщикам обычно нужны большие площади. Даже если купить один участок — что с ним сделать? Ну вот на Жуковского купили один участок, построили там а-ля таунхаусы — так они их сто лет продавали, и, мне кажется, сами пожалели, что в это ввязались. Архитектуры никакой, нет двора, потому что застроили плотно, а еще несколько парковочных мест. И никакой радости от такого: вроде бы живешь в частном секторе, а плюсов частного сектора нет. Вот этот один опыт был, и, мне кажется, посмотрев на него, больше никто не захочет здесь что-то покупать: это нерентабельно абсолютно. Частные дома здесь гораздо интереснее и лучше, и их здесь достаточно много. Так что деревянная застройка будет жить.
Поддержать «Том Сойер Фест» можно переводом любой суммы на карту Сбербанка организатору проекта Евгении Сиволоцкой @e.sivolotskaya
Михаил Малашенко для ЗС [ ]
Фото из личного аккаунтов «Том Сойер Фест» в соцсетях
Что еще почитать:
— О сохранении последней водоразборной будки в Туле
Если хочешь всегда читать нас первым, подписывайся на нашу рассылку в ВК, и мы будем присылать тебе свежие материалы сразу, как только они вышли.
Обсудить этот и другие материалы можно на канале ЗС в Телеграм
