Энтузиазм и апатия. Интервью с командой КЦ «Типография»
Культурный центр (КЦ) «Типография» открылся в феврале 2018 года. Несомненно, это место стало важным явлением в Туле и пока что остается одной из немногих точек, предлагающих горожанам интересный альтернативный досуг. Ребята привозят крутых диджеев, организуют лекции на актуальные темы, предоставляют площадку разным тульским сообществам.
Мы поговорили с ядром команды Типографии — Анастасией Кухарчук, Юлией Скоробогатовой и Сергеем Хайминым — про историю пространства, про то, чему ребята научились за три года работы в КЦ, а также о курьезных историях, случившихся за время их работы и о том, в чем их основной кайф от Типографии.
ЗС: Расскажите про историю Типографии. Как она появилась на свет?
Сережа: Все началось с Дня горожанина в Тульском историко-архитектурном музее, который прошел шесть лет назад. Мне случайно пришла рассылка об этом мероприятии, я переслал это Артему [речь об Артеме Баранове, одном из основателей общественного движения «Можем сами»/МСМИ и культурного центра «Типография» — прим. ЗС] и предложил сходить. Оказалось, что он был одним из организаторов. Я пришел помогать и присоединился к общественному движению «Можем сами», которое возникло в результате Дня горожанина.
Мы провели еще пикник на набережной, а до этого Теле2 фест, где познакомились с директором «Ликерки». После пикника встал вопрос, где мы сможем что-то организовывать уже под крышей. Мы нашли пустое помещение на Ликерке, директор разрешил там обосноваться. Так появился КЦ «Обновление». Мы начали с разговорного клуба «Английская среда», который до сих пор в Типографии проходит — уже, получается, шесть лет — и потихоньку делали разные мероприятия. До тех пор, пока нас не выселили. И тут появляется Юля.
Юля: Ну как «тут» — спустя год где-то.
ЗС: Что в этот год происходило?
Сережа: Фрустрация. Нас выселили летом, а Юля с нами списалась где-то зимой или весной.
Юля: Я ушла из аспирантуры — работала в лабе (НИИ при МГУ), занималась наукой. Постепенно начала понимать, что это не совсем согласуется с моими ценностями, с тем, что я хочу делать. В какой-то момент меня совсем накрыло. Я потерпела еще полгодика, потом психанула и просто решила, что больше не хочу этим заниматься. Я должна была сделать паузу в своей жизни, но не смогла. Две недели прошло между тем, как я сказала «досвидос, я ухожу», и тем, как нашла ребят и им написала.
ЗС: А вы друг друга знали до этого?
Юля: Я с Христиной [речь о Христине Пышненко, жене Артема Баранова, основательнице и ведущей «Английской среды» и активной участнице МСМИ — прим. ЗС] училась параллельно, но мы тогда не общались — просто друг друга знали.
Я хотела делать что-то в сфере образования, потому что у меня есть ценность, что образование в широком смысле спасет мир. Я не хотела идти в найм, потому что мне казалось, что не бывает нормальных начальников, и что я просто не смогу в этом находиться после своего прошлого опыта.
Я стала смотреть, что есть в Туле. Выяснилось, что в городе неформального образования для взрослых нет, да и вообще нет ничего, кроме колледжей. Из более-менее нормальных проектов, которые как-то на людей влияют, нашла МСМИ. Я списалась с ребятами и предложила делать коммерческий проект (волонтерский, понятно, долго не живет). С одной стороны, у меня не было каких-то сверхожиданий. С другой — были немножко нереалистичные ожидания, что если все нормально делать, то потихонечку все получится.
И мы стали делать. Оказалось, что на этом пути есть масса препонов, но случалось и много хороших неожиданностей. Например, до того, как я начала работать с Настей, я не знала, что можно настолько доверять человеку. Она все сделает — не надо контролировать. Или что на вечеринки приходит двести человек. Бывают обратные ситуации, когда все бесят, хочется все бросить, потому что кажется, что это никому не нужно.
Настя: Мы думали, что сейчас будем проводить то, что нравится нам: привозить классных музыкантов, диджеев, спикеров — и они все настолько крутые, что это автоматически понравится всем. Но мы с этим ошиблись, потому что никто вообще не приходил. Мы поняли, что надо как-то учитывать, чего хотят люди — нельзя делать то, что нравится только тебе.
Сережа: Учитывая тульский менталитет.
Юля: У Артема изначально шла мысль, что таких людей, которые были в кругу МСМИ, много, и когда они узнают про события в Типографии, сразу прибегут — просто надо их достать. Оказалось, что круг МСМИ — это и были все те люди, которым нравился такой формат досуга. У нас была выборка очень узкая, а по ней делались глобальные выводы. С другой стороны, нас это научило, что реальность всегда не такая, как мы предполагаем, поэтому надо все тестировать, прототипировать. Если это не требует суперресурсов — просто пробовать, а если не зашло — отказываться от этого.
ЗС: Настя, насколько я знаю, когда зарождалась Типография, ты училась в Москве. Как ты подключилась к работе КЦ?
Настя: Артем меня позвал и сказал, что они делают КЦ 2.0 [КЦ 1.0 — это культурный центр «Обновление» на Ликерке — прим. ЗС]. До открытия центра я начала помогать дистанционно с постами и анонсами. Полноценно возвращаться в Тулу я не планировала, но потом у меня изменились семейные обстоятельства. Мне пришлось переехать обратно, и я подключилась к жизни Типографии с недели официального открытия.
Юля: Это была очень важная помощь, потому что мы тогда делали ремонт. Артем с Христиной в определенный момент надолго уехали в Европу. Он не сказал нам, на сколько. Потом он внезапно приехал и объявил, что через две недели у нас первый концерт. А в помещении был полный дестрой. Звук привезли за три дня до концерта, электричество заводили в ночь перед концертом. Помощь с организацией от Насти и Лизы [Лизы Салиховой, одной из участниц команды «Можем сами» — прим. ЗС] в этой ситуации очень пригодилась, потому что я, например, вообще до этого ивентами не занималась.
ЗС: Не до конца все-таки понятно, как Типография родилась. Было МСМИ, потом вас выгнали с Ликерки, все сидели офигевшие, потом списались… Дальше что было?
Юля: Серега занимался больше материальными вопросами, Артем всегда больше занимался контактами с людьми, а я пыталась собрать это в какую-то систему, которую хоть как-то могла бы понять, контролировать и направлять, потому что временами это были просто хаотичные метания.
Сережа: Артем нашел помещение [на Фридриха Энгельса 70А — прим. ЗС]. Он давно его присматривал. Тогда еще не было Искры, а Октава была только на бумаге, и непонятно было, реализуется она или нет, что там будет, сможем ли мы найти там себе место. Поэтому объективно для КЦ это было самое удобное расположение. Один из самых важных аргументов за текущую площадку — это то, что можно было шуметь, потому что мы предполагали, что будем делать вечеринки. И то каждый раз, когда мы устраивали мероприятия во дворе Типографии, я платил штраф, потому что на нас жаловались.
Юля: Мы рассматривали еще готический дом на Каминского, который сдавался за один рубль.
Сережа: А еще Фролов [владелец ТЦ «Талисман», ранее «Фролов» — прим. ЗС] нам предлагал помещение на третьем или четвертом этаже чуть ли не между торговых рядов. Конечно, это был не тот формат.
Юля: Важно, что культурный центр должен быть не государственный, а самоорганизованный. Культура, с которой мы встречаемся в госучреждениях — это не то, что мы хотим продвигать. Нам повезло, что на старт проекта дал денег мой друг, у которого большой бизнес — просто из меценатских соображений. Он же продолжает нас подстраховывать материально, когда дела совсем швах и нечем платить аренду, как было в прошлое пандемическое лето и происходит снова сейчас. Но в целом Типография на самообеспечении, и мы надеемся, что когда-то начнет появляться и немного запаса, чтобы мы могли во что-то крупное вкладываться: в обустройство двора, например.
ЗС: Давайте в настоящее время перенесемся. Девятого февраля Типографии исполнилось три года. Хочется подвести итоги.
Настя: У нас это празднование прошло супернеосознанно. Мы даже обычно — на два года или на год — писали посты в соцсетях, а сейчас просто забыли про это. У нас есть такая тема, что мы просто двигаемся вперед, е**шим наши мероприятия, проекты, и практически не останавливаемся для того, чтобы порефлексировать, подумать и что-то для себя вынести. И в этом, мне кажется, наша проблема. Мы пытались делать собрания, но в целом постоянно про это забываем и просто идем по накатанной. Поэтому, наверное, у нас нет никаких итогов.
Юля: Я бы не сказала. Это не в том плане, что мы ничего не обсуждаем, а, наверное, ты про то, что мы не празднуем какие-то результаты и не подводим итоги. Третьего года же, считай, не было: был классный бурный февраль, а потом пандемия. Реально наша цель на тот год была просто выжить.
ЗС: Чему вы научились за три года?
Юля: Я научилась намного больше любить людей и принимать, что они очень разные. Сюда же относится ощущение, что реальность такая текучая, и я просто за ней плыву и ей доверяю. Для Типографии, я думаю, самое главное, что мы научились устанавливать отношения в коллективе. По сравнению с началом мы не тратим супермного эмоциональных сил на внутренние терки.
Сережа: Еще один урок — надо быть в моменте, нельзя строить планы. В феврале 20-го года мы напланировали кучу мероприятий до конца июня. Произошла пандемия — и мы уже думали не о том, как провести мероприятия, а о том, как сохранить работников, заплатить аренду, перенести все наши активности в онлайн-формат и не закрыться. Пришлось подстраиваться, адаптироваться. Наверное, главный навык — это адаптивность, которую, мне кажется, мы все развили.
Настя: Не скажу, что больше стала любить людей, как Юля. Мне кажется, у меня в другую сторону работает. Я за эти три года немножко подустала, потому что я интроверт. Мне нужно перезаряжаться после того, как я много общаюсь с людьми, а эти три года у меня нон-стоп коммуникация. Я пережила уже выгорание, какую-то полудепрессию, когда лежала дома и думала: «Зачем я это делаю, кому все это надо?» Сейчас уже нормально. Я ничего не делала, чтобы с этим справиться: время лечит.
Я поняла, что люди разные, и раньше меня это бесило. Думала, что если человек не думает и не ведет себя так, как я считаю нормальным, то он пи**рас и бесит меня жутко. А когда начинаешь общаться с таким количеством людей, работать с ними, ты привыкаешь.
Юля: Наша задача — создавать пространство, атмосферу, условия для коммуникации. Внутри этого люди что-то свое делают — иногда вообще неожиданные вещи. Мы не хотим ничего навязывать, стараемся проявлять больше принятия. Я не думаю, что везде и всем надо учиться больше любить других, но нам приходится, потому что мы работаем для людей. Приходится их любить любыми.
Сережа: Даже стоящими ногами в раковине.
ЗС: Такое было?
Сережа: К сожалению…
Юля: Еще и не такое было.
Настя: Еще у меня профдеформация: я не умею больше веселиться, потому что веселье и вечеринки — это для меня работа. Когда прихожу на какую-нибудь вечеринку в клуб, я оцениваю диджейку, что там стоит, оцениваю звук, есть ли вентиляция, охрана, фейс-контроль и все дела.
Небольшой итог: мне кажется, что люди в Туле стали чуть больше врубаться в то, что мы делаем и зачем мы это делаем. Первое время к нам приходило очень мало народу и особо нами не интересовались. Приходилось прилагать очень много усилий для того, чтобы затащить людей на какое-нибудь реально интересное мероприятие. Сейчас я уже чувствую, что меньше сил тратится. Нам первое время говорили: «А как это у вас и кофейня, и вечеринки, и лекции? Как так может быть?» Сейчас таких вопросов ни у кого вроде не возникает.
Юля: «У вас там люди на скамейке с ногами сидят», — говорили нам на неделе открытия.
Настя: Еще говорили: «Ой, у вас кирпич! Вы еще ремонт не закончили?»
Сережа: Я называю это парадоксом первого прихода в Типографию. Я одноклассницу полгода к нам звал. В итоге она дошла, а теперь каждые выходные выкладывает сториз из КЦ — как ей весело, круто и здорово. Это фобия — прийти первый раз в нестандартное для тебя заведение с нестандартными сценариями поведения. Ты приходишь сюда и в принципе можешь делать все что угодно. Но эта свобода на самом деле наоборот ограничивает: ты боишься этого.
ЗС: С какими главными трудностями в ведении бизнеса вы столкнулись за три года, если не считать пандемии?
Юля: Мне было очень стремно, когда уходил Артем. Я просто ничего не понимала. Мне казалось, что все сыпется из рук, я пыталась это удержать, этого было для меня очень много, я разваливалась от этого. Это был тяжелый момент. Конец лета-начало осени 2019 года — это, как мне сейчас кажется, был пик моей депрессии.
Сережа: Сложнее всего мне было в середине второго года. Артем, по-моему, тогда уже ушел. Это было провальное лето. Лето для Типографии — это сезон застоя: люди не хотят сидеть в помещении, слушать лекции и тусоваться на вечеринках.
У нас был проект на Набережной в сотрудничестве с администрацией. Я думал, что на нем отвлекусь, отдохну, а получилось, что я еще больше выгорел и устал. Вот это для меня был очень тяжелый момент. Я хотел уже собрать чемодан и свалить в Москву.
ЗС: А почему не собрал?
Сережа: Не знаю. У нас была командная вылазка в Ясно Поле, мы пообщались, отдохнули. Она была как второе рождение.
Потом начался сентябрь, все студенты вышли с каникул, в Типографии начались мероприятия, в том числе крупные ивенты. Если раньше мы говорили: «Ребята, пожалуйста, проведите у нас вечеринку, у нас классная площадка», — то теперь уже к нам люди сами приходили, и я понял, что все-таки эти два года прошли не зря. Народ нас принял, признал. Мы все-таки нужны этому городу. Хочется верить, что нужны.
Настя: Для меня самое трудное было в начале, когда ты не знаешь, что и как делать: ты только пробуешь, тестируешь какие-то форматы, и у тебя ничего не получается. Мы привезли четыре диджея из Питера, потратили кучу денег, и не пришел никто. Реально никто, прикинь?!
Сережа: Нам говорят: «Ваш город десятый в туре, везде солдауты [распроданы все билеты — прим. ЗС], а у вас в Туле ноль. Как так?!»
Настя: И много было таких мероприятий, на которые приходили один-три-пять человек. Огромный танцпол, долбит музыка — и один человек. Я очень сильно расстраивалась, переживала, волновалась. Я общаюсь со всеми группами, диджеями и другими людьми, которые к нам приезжают что-то устраивать. Мне было очень неудобно перед ними. Это первые год-полтора, наверное. Потом я уже расслабилась: «Никто не пришел, ну и х** с ним». Главное, что мы сделали все, что могли, все, что от нас зависело. Каким-то образом все равно оставалась вера в то, что надо продолжать, и народ рано или поздно врубится.
Наверное, помогло, когда мы привезли Андрея Алгоритмика. Это чел, который держит Powerhouse и держал Плутон в Москве. И он нам сказал, что первые пять лет PowerHouse тоже просасывал дико, а сейчас это практически самое популярное инди-место в Москве. И тогда я решила: «Ну ладно. Пять лет, конечно, долго, но ждем».
Юля: У меня тоже было такое представление, что раз что-то плохо получается, значит, мы что-то делаем не так. Я думала, что это мне не хватает каких-то знаний, я чего-то не доделала. Потом приходит понимание, что где-то я могу на что-то влиять, а где-то нет. Например, мы до сих пор не можем найти охрану. Тут нужен человек, который бы шарил в коммуникации, был эмпатичным, но при этом мог если что воспользоваться силой. Таких просто нет. Во внешнем мире бывают трудности, которые мы в принципе не можем преодолеть.
Сережа: Ты можешь что-то делать, можешь все это хорошо сделать, но людям не зайдет. И ты должен это принять, переварить и двинуться дальше. Так мы и идем — протаптываем свою дорогу, потому что подобных форматов в Туле нет.
Юля: Мы идем не от одной цели к другой, потому что любая из этих целей может провалиться. Мы идем по компасу: знаем направление и все. Поэтому итоги сложно подводить: трудно сказать, насколько далеко мы прошли. Да и не так важно.
ЗС: Давайте про коронавирус. Понятно, что было тяжело — расскажите, как вы справлялись.
Юля: Никак не справлялись. Мы закрылись за пару дней до того, как вышел приказ закрыть все общепиты. На тот момент уже не было общения: люди боялись. У нас и так непроходное место. Мы быстро приняли решение, потому что эта болтанка — «делать так или иначе» — по максимуму силы отнимает. Мы рассматривали вариант еще более глубокой заморозки, когда мы бы отдали ключи арендодателю и не платили аренду. Конечно мы боялись, что про нас забудут, если мы год ничего не будем делать.
ЗС: Вы все это время платили аренду?
Юля: Да, но нам скостили плату пополам, как и большинству. Еще у нас были субсидии на сотрудников, на закупку масок. Но это небольшие деньги.
Настя: Еще мы открыли продажу депозитов в кофейне. Это работает так: ты сейчас платишь тысячу рублей, а потом, когда мы открываемся, на эти деньги берешь у нас в баре что угодно. И мы сделали донаты. Хорошо довольно сработало, мы даже не ожидали: около сорока тысяч вышло депозитами и примерно столько же накидали донатов. Было суперприятно. Самый большой донат был семь тысяч.
Мероприятия мы постарались перевести в онлайн. Оставили только наши регулярные активности — английский, литературный клуб, киноклуб, стендапы. Мы просили кураторов этих направлений делать трансляции, чтобы не умирало сообщество в онлайне и чтобы нам кидали донаты. Практически все кураторы откликнулись и проводили онлайн-мероприятия.
Мы еще пытались как-то поддержать наших сотрудников, потому что они вообще лишились всего. Мы им тоже предложили, чтобы они проводили стримы. Например, наши бариста с администратором Аней делали трансляции о кофе в формате «вопрос-ответ». Весь донат, который приходил за время стрима, мы отдавали им. Это не супер, конечно, сработало — там какие-то копейки были или вообще ничего не донатили — но хотя бы мы попытались.
В августе открылись навынос. Мы долго не хотели этого делать, потому что нам казалось, что никому не нужна доставка кофе и сэндвичей. Пытались придумать какую-то еду, чтобы ее доставлять и продавать, но в итоге не сложилось. Месяца полтора-два так проработали, а потом уже разрешили открыться нормально.
ЗС: Какие планы у Типографии на будущее?
Юля: Одна из идей — сплотить вокруг себя активистское сообщество. Культура, которую мы продвигаем — это культура проактивности, где ты сам влияешь на мир вокруг. Оказалось, что когда мы просто зовем всех делать у нас свои мероприятия, никто не приходит. Для того, чтобы это случилось, нужна дополнительная работа, особые условия.
В той же Европе люди намного меньше боятся, что ли, друг друга. Мы боимся. Понятно, что это что-то бессознательное: советское наследие во многом. Люди в постсоветском пространстве боятся общаться, особенно на какие-то острые темы: ты не можешь себе позволить показаться неудачником.
Я сделала недавно встречу, где люди говорили про работу. Она прошла средне успешно, я буду дорабатывать формат, но открытый диалог в любом случае нужен. Особенно на актуальные и острые для всех темы, которые кроме как с родственниками ты ни с кем не обсуждаешь, а родственники тебе говорят: «Да ты просто мало стараешься». Короче, хочется через коммуникацию победить вот это ощущение разобщенности и своей неклассности, несоответствия каким-то абстрактным идеалам. Надо говорить обо всем открыто — особенно о том, что сложно, об ошибках. В том числе о своем нежелании прыгать выше головы.
Настя: Я не понимаю, как делать план на год, потому что у тебя в течение года все пойдет по п**де точно. Да, мы больше, наверное, про поток.
У нас изначально была глобальная цель повысить уровень культуры в широком смысле, включая клубную культуру и культуру общения. И еще цель — знакомить людей с тем, что у нас в Туле непопулярно: с новыми жанрами музыки, например. Электронная музыка, допустим, никому не нужна, но мы все равно стараемся ее как-то продвигать. Или лекции на темы, о которых в тульском инфополе не говорится: к примеру, скоро поговорим про секспросвет. [Сережа: у нас была лекция про чайлдфри — 20 000 просмотров во ВКонтакте.]
ЗС: Расскажите какие-нибудь курьезные истории, которые случались в КЦ.
Юля: Перед нашим вторым днем рождения Серега мне говорил, что надо купить рекламу на экране на Гостинке. Я спрашивала, на какую аудиторию эта реклама будет рассчитана, какие KPI этой рекламной кампании, какой смысл ее там вешать. Серега маялся-маялся с этой рекламой, и я у него спрашиваю: «Че ты хочешь?» Он говорит: «Да я просто хочу, чтобы все утерлись, кто нам говорил, что мы фигня и закроемся». Я говорю: «Ну че, Серег вместо фейерверка просто себе рекламу на Гостинку повестим?» Он отвечает: «Ну да, чтоб порадоваться».
Еще вспомнила один ужасный и очень смешной момент. Однажды в воскресенье пришла в Типографию, и там проходили довольно серьезные лекции, а у нас по двору летает мусор. Наши соседи одно время долго его не вывозили, и там все вываливалось из контейнеров. Была поздняя осень, дул сильный ветер и во дворе кружил смерч из мусора. Из-за ветра мы не могли это никак убрать. Я снимала видео, а несколько человек бегали и пытались поймать летающие бумажки. Это продолжалось несколько часов.
Позже кто-то написал гневное письмо в паблик «Черный список Тула» о том, что ребята не убирают мусор. В итоге соседи стали убираться, правда мусорные вихри все равно периодически случались. Мусор у нас до сих пор камень преткновения с ними, но вихрей я больше не помню. Хотя они были эпические — прям красивые.
Сережа: По-моему, это был 2019 год, Хэллоуин. Одна девочка решила сделать перформанс — она должна была вставать из гроба и начинать петь песню. Она его выменяла у каких-то московских реквизиторов за бутылку водки. Получилось так, что она его привезла в Тулу на неделю раньше. Я захожу в Типографию и вижу в раздевалке черное вытянутое нечто. Спрашиваю: «Это что, гроб?» Мне все объяснили, я заставил убрать.
Дальше все было замечательно: девочка в нужный момент вылезла из гроба. Его обещали забрать на ближайших выходных. Меня в эти дни в Типографии не было, и тут в девять утра мне звонит наш арендодатель и мнущимся неуверенным голосом спрашивает: «Сергей, простите, неудобно спрашивать, конечно… Не ваш гроб лежит в коридоре?» И я понимаю, что они просто вынесли его за дверь в коридор и положили. С утра приходит семидесятилетняя вахтерша и видит, что перед грузовым лифтом лежит открытый гроб. Не знаю, какой спектр эмоций испытала эта бедная женщина. Я сказал, что это мой гроб, и поехал его убирать.
ЗС: От чего вы получаете кайф в Типографии?
Сережа: Для меня Типография — это возможность узнавать новое, развиваться и получать абсолютно новые эмоции. Когда ты видишь радостных, довольных людей, это не может не радовать. За время существования Типографии мы познакомились с огромным количеством интересных людей, и многие знакомства переросли в крепкую дружбу. У нас атмосфера взаимовыручки и крутая командная работа, которая больше похожа на развлечение. Как это можно не любить?
Настя: Изначально, когда я шла в этот проект, у меня было искреннее желание сделать жизнь в родном городе лучше. Все ездят в Москву за досугом, а мы что, хуже? Сейчас я уже понимаю, что отчасти и тщеславные цели преследовала. И это нормально: мне очень приятно, когда то, что ты делаешь, получает позитивный отклик у людей. Особенно первое время много людей говорили спасибо за наше пространство и даже подходили лично. Это дает мощный заряд энергии, чтобы двигаться дальше. По сути, наверное, из-за этого мы все и не бросили наше занятие, несмотря на все выгорания и прочее.
Юля: Я получаю кайф, когда вижу, как люди общаются. Особенно если это люди, например, сильно разного возраста, из разных социальных категорий. Я с трудом представляю, где бы они еще могли поговорить о чем-то содержательном.
Мне очень нравится, когда люди пользуются пространством по своему усмотрению, когда они находят себе там какое-то местечко, сами себе подкладывают подушечки, сидят там с компом. И я думаю: «Боже, как хорошо, что человека можно просто пустить как нормального гостя в свой дом и не опекать его, не делать ему сервис, а он просто сам способен себе найти место».
Еще мне нравится, когда люди открываются, говорят о себе и делятся своими впечатлениями о Типографии. Особенно я люблю, когда они делают это онлайн в комментариях, но, к сожалению, это не очень часто происходит. Я не имею в виду комментари, когда пишут «ой как хорошо» — я скорее про то, когда человек говорит про себя. Это про доверие, когда делятся с другом своими впечатлениями, эмоциями, мыслями.
Типография сейчас тяжело справляется из-за ограничений на мероприятия, которые составляли большую часть дохода, поэтому вы можете поддержать проект донатами по ссылке.
Михаил Малашенко для ЗС [ ]
Фото из личного архива Насти, Юли и Сережи
Если хочешь всегда читать нас первым, подписывайся на нашу рассылку в ВК, и мы будем присылать тебе свежие материалы сразу, как только они вышли.
Обсудить этот и другие материалы можно на канале ЗС в Телеграм
