Трупный блюз: Mike Patton, Jean-Claude Vannier—Corpse Flower (Франция, США)
Жанр: experimental, french pop, blues, avant-garde
Лучшие песни: Browning, On Top Of The World, Yard Bull
Похожее: Serge Gainsbourg, Tom Waits, Mondo Cane, Tomahawk
Одна из самых острых тем в музыкальной индустрии сейчас — смешные гонорары продюсеров и бит-мейкеров. В то время, как рэперы, за жизнь не написавшие ни ноты, получают какие-то совершенно неприличные деньги, люди, которые реально писали эти песни, получают копейки, на которые квартирку-то особо не снимешь. Медиа трубят о том, что давайте хотя бы скидываться по соточке таким продюсерам, вещи там бесполезные у вас наверняка завалялись, организуем передачки ребятам. Сами эти продюсеры, чтобы хоть как-то показывать причастность к своим трекам, вставляют в каждые 15 секунд какую-нибудь фирменную дибильную кричалку типа “диджей кхааалед”. Ну такое себе.
Надо правда сказать, что несправедливость тут в основном (конечно, не всегда) не в том, что чувак, скачавший пару халявных библиотек на свой пиратский FruityLoops, не получает за это деньжат, а то, что кто-то вообще за это что-то получает, и при этом не по ебалу.
А теперь представим французскую сцену 70-х годов, в которых и начал свою работу Жан-Клод Ванье. В то время во Франции существовала крепкая поп-сцена с обилием звёзд разного пошиба и крайне ограниченным числом людей, которые могли бы писать песни. Тогда их называли аранжировщиками. Что входило в обязанности аранжировщика? Написание (не поверите) аранжировок вместе с оркестровками, выбор стиля и концепции композиции, выбор музыкантов, выбор музыкантам дешёвого вина по акции, запись оркестра, всех отдельных инструментов, голоса, а заодно сведение с мастерингом и мойка полов на студии от скопившихся крошек от багетов. Что за это получал аранжировщик? Правильно, нихуя. Его даже в кредитсы не добавляли.
Но был в то время один читерский приём, как поднять бабла и засветить своё имя. Нужно было просто грамотно забухать с Сержем Гинзбуром. С этим Жан-Клод Ванье успешно справился и написал для Гинзбура один из лучших его альбомов (да и вообще один из лучших альбомов в принципе, чо уж там) — страшный и новаторский “Histoire de Melody Nelson”. Но даже здесь, хоть Жан-Клода и везде указали, как надо, но по факту — кто в курсе, что альбом был написан не только Гинзбуром?
Тем не менее, этот альбом хоть и не дал мирового имени Жан-Клоду, но дал повод подписывать его имя в уголках записей других исполнителей, к которым он был причастен: Франсуазы Арди, Джонни Холлидея, Брижитт Фонтэн, Франс Галль и многих десятков других, всех и Википедия не знает. Жан-Клод пробовал писать и сольные альбомы (“L’Enfant assassin des mouches” и “Mimi mimi mimi” — совершенно невероятные, настоятельно рекомендуется послушать), но уже конкретно его альбомы издавать никто не хотел. А Гинзбур сам, к слову, после Мелоди Нельсон совсем забухал и ничего уже хоть как-то близкого по уровню так и не написал (ну, кроме золотых и платиновых альбомов, ок).
А потом Гинзбур умер. И Жан-Клоду открылась супер-возможность. Кавер-пати. С настоящим аранжировщиком великого альбома Сержа. Самые элитарные кавер-пати с космическими ценами на вход и реальными знаменитостями, исполняющими песни Гинзбура: Бэк, Шон Леннон, Джозеф Гордон-Левитт, ну и всё в таком духе. На одной из таких, Hollywood Bowl, в 2011-м году он и повстречал среди прочих Майка Паттона, одного из самых выдающихся сейчас вокалистов, знаменитого в первую очередь каким-то ненормальным количеством проектов всех возможных жанров: всем понятной Faith No More; рок-группами Mr.Bungle, Fantômas, Peeping Tom; проектом, исследующим новые видения индейской музыки, Tomahawk; хип-хоп группой General Patton vs. The X-Ecutioners; трип-хоп проектом Lovage; итальянским оперным бэндом Mondo Cane; хардкор-панк группой Dead Cross; целой плеядой грайндкор-фри-джаз проектов Джона Зорна и хрен бы вбил чем там ещё.
Сам Паттон говорит, что пошёл выступать туда исключительно потому, что незадолго до этого события случайно заинтересовался, а кто вообще писал Мелоди Нельсон? И обнаружил существование, да ещё и живого, Жан-Клода Ванье. Но ещё больше его впечатлило, что на репетиции со всеми этими знаменитыми напыщенными музыкантами Жан-Клод начал так всех хуесосить, что никто не мог не просто слова сказать, а понять, что вообще происходит. А самого Паттона Жан-Клод так смешал с говном, что тот просто сломался. А это какие надо вообще иметь яйца, чтобы мешать с говном Паттона? Он не выглядит, как человек, который может стерпеть подобное.
В итоге Паттон загорелся записью с Жан-Клодом, но при этом он захотел сделать такую запись, на которой Жан-Клод Ванье не был бы аранжировщиком, а был бы полноценным музыкантом наравне с Паттоном. И результат уже виден по обложке: впервые Жан-Клод Ванье в совместном альбоме указан на первом месте.
Проблем у этого проекта было три. Первая: какой это будет альбом? Американский или французский? Вторая: Майк особо не говорит по-французски, а Жан-Клод по-английски. Третья: Майк живёт в Лос-Анджелесе, Жан-Клод в Париже, особо не порепаешь.
С проблемами справились следующим образом. Первая проблема: это будет world music, только не тот world music. Это будет музыка мира, которая не ощущается, как американская или французская. Вторая проблема: Ванье будет писать по-французски, а Паттон будет отвечать по-итальянски. Третья проблема: есть Интернет, какие проблемы? Это ты год ищешь барабанщика в соседнем районе, чтобы вместе снять гаражик на отшибе, а Жан-Клоду Ванье 76 лет, и он репает по скайпу. Ну, то есть, может передать партитуры по почте Паттону, чтобы тот сыграл их со своей группой, дополнил их, переделал и отправил обратно.
Примерно так и строился их рабочий процесс. Было решено, что все первоначальные заготовки будет делать Ванье: и музыку, и тексты. Когда это далее отправлялось Паттону, он ломал всю музыку, резал на куски, делал так, чтобы эта музыка начала жить и двигаться уже по его правилам. С текстами он поступал схожим образом: он их переписывал, но не для того, чтобы просто переделать под себя, а для того, чтобы они несли ту же эмоциональную нагрузку для американского человека, что и для французского. Как самый яркий пример, который он же и приводит — это заключительная “Pink and Bleue”. В оригинале Жан-Клод писал: “When I drink too much I lose control”. И для француза этого достаточно, но американец не поймёт эмоцию, которая вкладывалась в эти строчки этими словами. Поэтому Паттон переделал эту фразу в “When I drink too much I shit my pants”. Тут уже всё понятно. Каждый нормальный американец напивался так, что обсирал штаны, поэтому вот так он уже вполне поймёт, что имел в виду Ванье.
И всё это звучит замечательно и логично, но по факту была ещё одна проблема, которую Ванье и Паттон так и не решили. Ванье привык подстраиваться под другого музыканта. А Паттон не привык. Паттон поёт в 6 октавах и десятках музыкальных стилей, чего никто больше не может, но единственное, чего он не может — это не быть собой, перестать быть Майком Паттоном. В подобных коллаборациях и подобных концептуальных проектах не должно быть места личному (в определенном смысле), но Паттон подгребает всё под себя и превращает весь альбом в свой очередной проект, который и звучит, как очередной проект Паттона. Это не касается только лишь его голоса — имеется в виду в принципе ощущение композиции, атмосфера, эффекты, совокупность всего.
И это очень обидно. Потому что во всех треках альбома ты слышишь Ванье: вот он, и тут он, все его партии отлично читаются, они безусловно отличные, такие строгие и диссонирующие оркестровки никто бы больше не написал, но. Но все они скрыты Паттоном, который везде: поёт ли он, шепчет, шутит, воет или даже молчит — всё равно слышно, как он стоит где-то рядом.
Обычно такого недостатка хватило бы, чтобы альбом развалился, но “Corpse Flower” просто переполнен концептами, идеями, историями и в целом бэкграундом почти каждой песни.
Первый же трек “Ballad C.3.3” — в некотором смысле основа альбома. Ванье, являясь ярым фанатом Оскара Уайлда (C.3.3 — это псевдоним Уайлда), всегда хотел посвятить ему песню, и здесь он исполняет эту мечту, написав музыку на стихи Уайлда, а заодно заложив настроение и юмор всему альбому.
“Chansons D’Amour” — на самом деле одна из самых ранних песен Ванье, извращенная извращенным видением Паттона. Изначальный вариант песни строился вокруг идеи разочарования любовными песнями. В “Corpse Flower” Ванье постарался раскрыть изначальную тему сильнее, поняв, насколько в детстве его ужасали эти песни. Все они были построены на повторяющихся ритуальных фразах, которые подчеркивались оргазмическими стонами. Позже появились клипы, до этого они частенько сопровождались картинкам и фотографиями полуобнаженных переплетающихся тел. Не самое приятное зрелище для впечатлительного ребёнка. В итоге, благодаря старому корешу Паттона по Dead Cross, “Chansons D’Amour” приобрела и визуализацию того, как Ванье ощущал в детстве подобные песни.
Ну а трек “Corpse Flower”, как и сам альбом, назван в честь Трупного Цветка, растения, которое как ни что больше подходит для аналогии с самой музыкой Жан-Клода и Майка. Прекрасно и отвратительно в одном. Завораживающая наружность и ужасный запах гниения изнутри. Прекрасные инструментальные идеи и типичный юмор Паттона.
Обидно, что вряд ли эти двое когда-нибудь вернутся к этому проекту. Поигравшись с этой темой, они тот час перейдут к следующему проекту, но по факту понятно, что возможностей у этого проекта гораздо больше, чем то, что мы слышим. Песни отличные. Идеи хорошие. Истории есть. Но
Лейбл: Ipecac
Дата выхода: 13 сентября, 2019 г.
Автор рецензии: Арсений Брагинский
