Человек с улицы и кандидат в памятники

Насколько просто «красивые старые домики» обретают статусы памятника архитектуры или объекта культурного наследия?

Текст: Петр Мирошник

В предыдущих частях обзора (Кто ж его посадит? Он же ОКН! и По подошве) речь шла о том, что памятник архитектуры или объект культурного наследия — не сентиментальное понятие, а четко формализованный правовой статус. Помимо правового ликбеза, который не является специальностью автора, хочется обратить внимание читателя на глубоко либеральную природу отечественного законодательства об охране памятников. Право на культурное наследие описано в нем таким образом, что его почти можно соотнести с «естественными правами» и абсолютно точно можно и нужно соотносить его с правом на благоприятную среду — в широком смысле, и узком — в праве на природное наследие. Важнейшим признаком этого либерального понимания можно назвать тот факт, что заявить об обнаружении чего-то, достойного статуса объекта культурного наследия, вправе любой гражданин, не имеющий специального образования или квалификации, а лишь обладающий тонким чувством прекрасного.

В теории это именно так и происходит. Шел по улице — увидел красивый дом — написал заявление «об обнаружении объекта обладающего признаками объекта культурного наследия».

Я сам проделывал такое неоднократно.

Императив против парадигмы

Хотя не так все просто. Государство — не дьявол, но и оно скрывается в мелочах. Задекларированный как простой и даже естественный механизм, на практике закон обрастает множеством специальных процедур, делающих его труднодоступным для граждан, не осведомленных об особенностях регулирования охраны наследия.

До недавнего времени департамент культурного наследия Москвы принимал от граждан заявления, написанные в достаточно вольной форме. Простота процедуры компенсировалась тем, что большинство этих заявлений не получали хода в положенные сроки, если гражданин не проявлял настойчивость. Обратной стороной была имеющаяся у департамента возможность в нужный момент обнаружить в своем архиве давно забытое заявление относительно объекта, которым, например, интересуется инвестор, быстро рассмотреть его и — отказать потенциальному памятнику в статусе.

На практике право на культурное наследие хоть и похоже на естественные права, имеет одно принципиальное отличие. Если в случае благоприятной природной среды надзорный орган стоит хотя бы формально на стороне потребителя и пользователя данного блага, то с культурным наследием все иначе. Здесь надзорный орган может оказываться и препятствием на пути от потребителя к объекту потребления. И практически всегда он исполняет роль арбитра. Императив, утверждающий, что красивые старые домики — бесценное народное достояние, натыкается на парадигму «город должен развиваться» именно в кабинетах Департамента культурного наследия. (В защиту департамента хочется сказать, что в других московских департаментах такого конфликта по определению не может возникнуть.)

Солдатами не рождаются, солдатами умирают — сказал поэт. Градозащита слишком часто имеет дело со зданиями, достойными стать охраняемыми памятниками, чьи дни вот-вот закончатся по воле собственника, желающего выстроить на месте старого здания — новое.

Заявка об обнаружении объекта — как последнее средство защиты дома от немедленного сноса — довольно сильно дискредитирует весь механизм выявления памятников. Но в то же время именно строительная активность вокруг здания позволяет получить новые важные сведения о нем.

Она же вынуждает власти расчерчивать пространство города на черные и белые клетки — зоны, где возможно новое, и те, где градостроительство уже завершено и наступила стадия сбережения? Многие ценнейшие памятники, такие как Белые и Красные палаты на стрелке Пречистенки и Остоженки, были обнаружены как раз на этапе подготовки к сносу.

Первый московский адрес Толстого и первый статус

Случаи, когда заявление об обнаружении объекта не сопровождается угрозой его сохранности, не менее интересны, хотя и не столь драматичны. Если заявление исходит не от «городского сумасшедшего», то обычно это результат определенной научной работы, и выявление памятника становится естественным следующим этапом. Так, неприметное одноэтажное здание во дворах Плющихи, обнесенное забором с ключей проволокой, облицованное современным вентилируемым фасадом и занятое спецполком ДПС, в прошедшем году стало выявленным памятником — первым московским адресом Льва Толстого. Естественно, пользователю никогда бы не пришло в голову выяснять подробности истории занимаемого помещения. Инициаторами заявки были активисты Архнадзора.

В Москве процедура подачи заявления была формализована в 2016 году. Утвержденная форма заявления усложнилась. Многие сведения об обнаруженном объекте часто просто недоступны «человеку с улицы». Самое простое и в то же время очень важное — время строительства того или иного здания. Объекты, чей возраст меньше 40-ка лет, просто не рассматриваются в качестве кандидатов в памятники.

Если речь идет о здании старше 100 лет, его точный возраст часто невозможно установить иначе, как на основании архивных материалов или натурных исследований. Если архивы хоть как-то доступны, то ни один собственник здания не позволит вам сбивать штукатурку, под которой вы надеетесь обнаружить кирпичи XVII века. В таком случае дом может получить датировку на основании документов БТИ, в которых довольно часто временем постройки для любых дореволюционных зданий указан 1917 год. При этом один лишь почтенный возраст иногда является достаточным основанием для придания дому охранного статуса.

Первый этап работы по выявлению памятника заканчивается, когда вы сдаете заявление в департамент и получаете на своем экземпляре штамп о приеме. Здесь обычно завершается работа заявителя, хотя есть и следующие уровни для продвинутых (о них ниже). С этого момента здание защищено законом, а любые работы на нем должны согласовываться органом охраны памятников.

Отказ в рассмотрении заявки по формальным причинам можно получить хоть на следующий день, но мы будем исходить из того, что ни одной фактологической, грамматической или логической ошибки в заявлении нет, и департамент принял его к рассмотрению. Вы обязательно будете уведомлены письмом о том, что ваше заявление принято к рассмотрению. С этого момента у объекта появляется первый статус — «заявленного объекта культурного наследия».

Составленное в соответствии со всеми требованиями заявление департамент должен рассмотреть в течение 90 рабочих дней.

Мы не знаем всего, что происходит в недрах департамента в процессе рассмотрения заявления гражданина. Но можем предполагать, что происходят и консультации с другими департаментами, и обращение к экспертному сообществу, и работа в собственных архивах.

Конструктивизм проигрывает лепнине и здесь был (может быть) Пушкин

Решение о переходе на следующий уровень (решение о выявлении памятника) принимается на основании формальных критериев. Оцениваются заявка и содержащиеся в ней сведения и фотографии, а не сам объект. Чтобы такое решение не было основано на неполной или недостоверной информации, находящейся в архиве департамента, заявителю необходимо проделать серьезную работу. В заявке должны присутствовать качественные фотографии как нынешнего состояния объекта, так и того, как он выглядел в лучшие свои годы. Первоначальный облик может быть восстановлен в результате последующей реставрации.

Другие разделы заявления могут включать в себя подробную историческую справку о здании и местности, в которой оно расположено. Вообще, качественная заявка — та, где уже имеется вся необходимая информация для работы государственного эксперта, который на следующем этапе будет проводить государственную историко-культурную экспертизу объекта. Но это будет потом. Пока же упомянем, что заявителю следует постараться и составить еще и профессиональное архитектурное описание, упомянув, по возможности, все декоративные элементы на фасадах, и инженерные решения, примененные при строительстве.

Зачем все это нужно, если в будущем проведут профессиональную экспертизу? Формальные критерии оценки потенциального памятника содержат математическую методику сравнивания его параметров и художественных достоинств. Да, «алгеброй гармонию». Все то, что может быть описано в заявке, в результате поможет набрать «проходной балл».

У московского департамента культурного наследия все посчитано. Для попадания в памятники нужно набрать 200 баллов. Здания XVII века и старше получают за возраст сразу 150, в то время как архитектура советского авангарда — только 60 баллов.

Конструктивистскому объекту, пусть он известен на весь мир, не по силам тягаться в этой дисциплине с самым заурядным зданием XIX, а тем более XVIII века. Баллы дают за количество лепнины, статуи и вазоны на фасадах, а не за чистоту идеи, выраженной архитектурным языком. Но не одна лепнина поддается оценке. Связь с исторической личностью может добавить до 70 баллов. Личности, так же как и здания, строго ранжированы: общемирового, национального, местного масштаба — и даже легендарная связь с исторической личностью. 70, 50, 30 и 20 баллов соответственно. 70 — если Пушкин действительно был здесь и 20, если это неподтвержденная легенда. Баллами оцениваются авторство архитектурного проекта, градостроительное значение здания, сохранность исторических фасадов, планировки, интерьеров, декоративных элементов. От пяти баллов за наборный паркет до 30 — за уникальные авторские элементы декора фасадов.

При том что часть критериев (вроде уникальности) достаточно субъективны, математический метод позволяет заявителю самостоятельно рассчитать шансы здания и даже приложить к заявлению собственный расчет.

Рассмотрев заявку, департамент принимает решение о выявлении памятника. Заявленный объект становится выявленным. Этот факт фиксируется приказом департамента, а собственнику направляется уведомление о новом статусе. У выявленного памятника появляется территория, а у собственника — охранное обязательство.

Также департамент может вынести решение об отказе в статусе. «Утешительным призом» тогда будет статус «исторически ценного градоформирующего объекта» (ЦГФО). Такие объекты должны быть защищены, если находятся на территории зон охраны. Запрещен их снос, а любые работы обязаны сохранять ценные элементы и градостроительные характеристики здания. На территории исторических поселений, к которым Москва не относится, ценные градоформирующие объекты описаны в предмете охраны поселения, и их берегут наряду с памятниками. Проблема в том, что московский департамент культурного наследия настойчиво открещивается от ЦГФО, относя все, кроме статусных памятников, за рамки своей компетенции.

Отказ по заявке почти наверняка навсегда закрывает для здания путь в памятники. Повторные заявки департамент культурного наследия принимает в исключительных случаях, хотя достаточным основанием могут быть новые сведения о здании. Совсем недавно произошел один из таких редких случаев. Департаментом была принята повторная заявка от эксперта, несколько лет назад отказавшего зданию в статусе. На момент первоначальной экспертизы здание считалось построенным в XIX веке. Сейчас выяснилось, что на высоту трех этажей сохранились стены XVIII века с белокаменным декором.

Последнее слово

Экспертная оценка выявленного памятника, официально именуемая Государственная историко-культурная экспертиза выявленного объекта культурного наследия, — следующий этап в процессе рождения нового памятника.

Институт государственных экспертов — достаточно закрытая корпорация. Эти «академики» — признанные авторитеты в архитектуре, искусствоведении и реставрации.

Заключение экспертизы может быть не только положительным, несмотря на то, что на предыдущем этапе заявляемый объект набрал необходимые баллы. Вердикт субъективен — это личное мнение эксперта, за которое он несет персональную ответственность вплоть до лишения статуса.

«Авторитеты» хоть и связаны достаточно жесткой корпоративной этикой — могут играть на любой стороне: писать экспертизу для памятника, которому грозит уничтожение, или наоборот — писать ангажированную экспертизу, позволяющую лишить статуса здание, приглянувшееся застройщику.

Работа эксперта многопланова — в идеале он должен использовать все источники информации об объекте, подтверждать архивные сведения материальными свидетельствами и устанавливать истину. Снос стадиона Динамо в 2012 году был обоснован экспертизой, в которой содержались сведения о полной замене материалов стен стадиона при реконструкции в 1980-х. Если бы экспертиза не была заказана застройщиком, натурные исследования (то самое сбивание штукатурки) показали бы, что реконструкция затронула лишь небольшие фрагменты, а основной объем стен сложен в 1930-е. Эксперт этого факта не заметил, заметили его уже свидетели сноса.

К сожалению, часто эксперты грешат копированием фрагментов чужих исследований, вплоть до подробного цитирования Википедии. В этом смысле очень важно, чтобы в заявке уже содержалось достаточно сведений, которые потом могут быть повторены в экспертном заключении. Ведь заявитель — первый, кто заинтересован в том, чтобы эксперту было легко принять положительное решение. Работа эксперта может очень хорошо оплачиваться, но суммы эти обычно не разглашаются. Часто эксперты работают бесплатно, получая за свой труд символический «один рубль». Поскольку одним из заказчиков экспертиз является государство, мы можем судить о порядке цифр по свежей госзакупке на экспертизу 45 памятников, опубликованной в апреле. Средняя цена контракта составляет 195 тысяч рублей.

Результатом работы эксперта становится весь набор материалов, описанный в предыдущих статьях: территория ОКН и предмет охраны. Иногда в процессе экспертизы выясняется, что только часть здания — подлинная, и на охрану ставится именно она. Экспертное мнение о том, что ценно, что уникально, а чем можно пренебречь в том или ином объекте, часто на долгие годы определяет судьбу памятника, концептуальное решение его реставрации и последующей эксплуатации. Решение об отнесении памятника к категории федерального, регионального или местного значения — принимается также в рамках экспертизы.

Экспертизой же впоследствии обосновываются любые работы на памятнике. Идет ли речь о проекте реставрации, или о подземных этажах, мансарде и лифте, никогда не существовавших, но которые появляются как часть проекта приспособления: последнее слово всегда за государственной историко-культурной экспертизой. И, конечно, таким же экспертным заключением обосновывается снятие памятников с охраны.

Могущество государственного эксперта ограничено двумя вещами — аттестационной комиссией Министерства культуры, наделяющей его статусом (каждые три года проводится переаттестация), и волей заказчика. Работа эксперта не может быть выполнена по его собственному усмотрению — ее заказчиком может выступить любое лицо: «человек с улицы», гражданин, не имеющий специального образования или квалификации, а лишь обладающий тонким чувством прекрасного, или не обладающий таковым.

Подписывайтесь на странички Culttrigger в Facebook, Instagram, Вконтакте, Одноклассники, Twitter, Telegram, YouTube