Часть первая
Дальний Кезек
Предложение Николая вернуться на несколько веков назад вдохновило нас пройти еще пять километров по тайге и увидеть все своими глазами.
Сначала шли по подлеску. Трава тут поднимается выше человеческого роста. В траве все гудит, стрекочет, летает, щебечет и жужжит.
Стоило нам зайти в лес, как зелень полян и яркие краски цветов Таз Гола сменились сумраком и сыростью. Мы прибыли в царство мхов. Серо-голубые, а кое-где и коричнивые лишайники увивали туловища могучих кедров, свешивались пуховыми бородами старцев-великанов. Махровый ковер из мхов покрывал все вокруг: и пни, и поваленные деревья, и камни, и даже ухитрился забраться в муравейник и утеплить дом вездесущим муравьям.
В валежнике раздался хруст. Похоже, что кроме нас тут кто-то еще в Дальний Кезек собрался. И этот кто-то совсем немаленький.
— Это медведь на вылазке. Не обращайте на него внимания. — пояснил Николай. — Тут как раз дикая малина поспела. Ему сейчас не до вас.
— До нас ли вам, Михаил Потапыч, иль не до нас?
Встречу с медведем никто не ожидал. Это была еще одна моя легкомысленная неосведомленность. На этот раз в делах касающихся медведей. Слегка испугавшись, мы продолжали двигаться дальше.
Два часа пути пролетели незаметно. Под конец дорога совсем испортилась. Началась непролазная грязь. Не осталось и места, куда можно было бы наступить не подскользнувшись. Почва в этой части тайги даже летом не просыхает и местные предпочитают передвигаться на лошадях.
С горы показались залатанные крыши Дальнего Кезека. Пошатнувшееся кривые домишки стояли на возвышенности, окруженные разнообразными постройками. Все здесь производило впечатление стихийного строительства. Кажется, вот сейчас эти домики соединятся, возьмутся за руки и поведут дружный хоровод.
У каждого хозяина — свой огороженный участок земли. В огородах несколько семей выращивают картофель, лук, и другую неприхотливую зелень. Деревянные заборы не имеют калиток. Вместо них жители построили лесенки-горки, по которым каждый раз лазят, чтобы попасть во двор. Вот и мы тоже полезли.
Когда мы попали внутрь, на поляне перед домом шли оживленные игры собак. Молодые лайки резвились, не обращая на нас ни малейшего внимания.
На крыльце нас встретил Афган. Мужик он оказался из молчаливых, из тех, кого тайга приучает пользоваться языком только по делу. Смотрел на нас исподлобья, всем видом давая понять “я суровый”, а сам наверняка думал “кто эти сумасбродки, что пришли ко мне на край земли?”
Афган с Николаем раскурили папиросу за встречу. Только тогда он стал проще и, как-то совсем по-детски, разулыбался.
Афган вырос в тайге. Как и все шорские мальчишки с детства научился метко стрелять, ходить на зверя, ставить ловушки, понимать лесные тропы. В армии таких людей ценят. В Афганистане попал в плен, чудом выбрался, приставлен к медали. После войны вернулся в родную тайгу и больше из лесу никогда не выходил. После войны и получил свое новое имя — Афган.
По профессии охотник. На охоту ходит с сыновьями. Грибы, ягоды, орехи. Мордушки на рыбу ставят. Раньше и хариусов ловили. Сейчас, когда лес повырубали, Мрас-Су совсем обмелела, хорошей рыбы стало мало. Из хозяйства — корова с теленком, лошади. Этим и живут. Медаль немного денег приносит, но даже не хватает, чтобы отправить 12-летнюю дочь Маринку на учебу. Городские тетки помогают. Марина прилетает на вертолете из Таштагола домой два раза в год. На новый год и на летние каникулы. Весь учебный год живет в пансионате для детей из отдаленных деревень.
Время в Дальнем Кезеке течет медленно. Его тут никто и не считает. Часы сверяют по солнцу. Весна начинается тогда, когда медведица приводит медвежат к Айгану на водопой, а лето - когда оводы прилипают к спинам коров и те носятся как оголтелые. Первая шишка упала с дерева — пора лезть на кедр. С первым снегом уходят глубже в тайгу. Время ставить капканы и караулить зверя.
Пока мы говорили с Афганом, дверь заскрипела и из-за нее показалась любознательная старушка с птичьим носом, в очках с толстыми линзами. На голове платок-красные цветы на фоне зелени. Выцветший халат, шерстяные носки поверх трико. Бабушка Зоя оказалась матерью Афгана. По-русски почти не говорит. Повела нас в дом.
С улицы дом Афгана вместе с постройками производит впечатление паровоза с прицепными вагонами. Главное помещение этого дома-поезда — горница. За нее цепляются части пониже и поприземестей— веранда и кухня.
В середине поезда — большая открытая веранда. Здесь умещается все: и мордушки для рыб, и походная одежда, и сапоги, и дрова с берестой для растопки.
Третья комната — кухня с почерневшими от копоти стенами и прямым отверстием в крыше. Костер разводят прямо на полу кухни и на нем летом готовят еду. Афган все здесь сделал своими руками. Можно долго рассматривать все эти нужные в хозяйстве вещички: длинные палки, наждачки, точилки, крутилки, вращалки, дробилки, обшитые мехом лыжи. На дальней стене висит шкура убитого зверя. Он и ее когда-нибудь приспособит.
Кухня очень функциональна, тут тебе и амбар со множеством сундуков для хранения муки, и крупы, и искусно сделанный тяжелый прибор из камня. На нем измельчают ячмень и получают муку “талган”. Талган зимой разводят с медом и берут с собой в тайгу. Луч света падает на резной шкафчик работы 19 века. Когда и при каких обстоятельствах его завезли сюда — непонятно. Тут же на скамейках стоят и дожидаются своей очереди накрытые тряпицами ведра с молоком, творогом и маслом.
Жена Афгана Женя— тоненькая, хрупкая женщина с фигуркой четырнадцатилетней девочки хлопочет по хозяйству; ходит туда- сюда, ищет ведерко для дойки коровы.
Бабушка Зоя привела нас к себе в горницу. Разложила в ряд все свои медали за материнство и письма от губернатора. А как же еще вести себя перед заезжими фотографами-документалистами? Из разговора узнаем, что Зоя родила десять детей. Пять мальчиков, пять девочек. Всех в тайге. Никогда из тайги никуда не выезжала.
Начала рассказывать.
— Мы приехали сюда в 1941 году, мне еще двух месяцев не было. Отца на войну забрали. Я даже первый класс не учил. Голод был тогда. Отец нету, одевать нечем, кушать нечем. И так даже первый класс не учил. Я нигде не работал. Скотину держали.
Послушать Зою на Soundcloud (шорский язык)
Из кухни до наших носов донеслись приятные запахи. Семья Афгана решила угостить нас обедом.
Женя — жена Афгана, к этому времени как раз подоила корову и поднесла нам попробовать парного молока. К нему полагался зеленый лук с грядки. А на второе — картошка и первые в этом году таежные грибы.
От сковороды в центре стола шел приятный запах. Мы сели по кругу. К центру стола, туда-обратно, только и успевали носиться наши ложки.
После ужина вышли во двор. Вершины елей уже позолотил закат и было пора возвращаться домой.
Путь назад показался быстрее. Никому не хотелось оставаться ночью в тайге. Мануэль выбился вперед. Его на всех парусах несли сильные ноги техасского футболиста. Остальные участники похода, как могли, поспевали за ним.
По возвращении в деревню нам предстоял переезд. Уже по темноте мы снесли наши многочисленные коробки и рюкзаки в соседний дом. В этом доме когда-то жили родители Николая, а теперь там поселился Гриша-родственник Короля. Он любезно пустил нас в свое жилище, а сам пошел спать на сеновал — крошечный домик во дворе.
За этот день я поняла одну важную вещь про таежных людей: необустроенный быт, скромная обстановка, простая еда, одним словом, непритязательность во всем. При этом, эти люди сохранили в себе главные качества — доверие и открытость. Это когда ты готов поделиться тем малым, что у тебя есть даже с неизвестным тебе человеком и сказать: “я тебе доверяю, ты можешь положиться на меня, я не прошу ничего взамен”.
Благодаря этим людям всю нашу поездку мы провели в тепле и безопасности. И нужно же было заехать так далеко, чтобы открыть для себя тайгу и этих людей.
Часть вторая
Хлебный день
Следующим утром Зоя встала рано. Сегодня ей предстояла поездка по тайге в соседний Усть-Анзас. Там она закупит все необходимые продукты, а вечером заведет тесто и поставит его на ночь.
Из тайги повеяло холодной сыростью. Для Зои дикая непредсказуемая тайга с ее дикоросами, звериными следами, поваленными деревьями - вполне привычное дело. Она знает чего ожидать.
В свои семьдесят с лишним Зоя уверенно держится в седле. Уже через полчаса они с конем будут стоять посреди реки Анзас и конь будет жадно поглощать холодную проточную воду. Прохлада горной реки благотворно воздействововала на животное и он даже не думал двигаться с места.
Зоя тепреливо выждала, как ей казалось, нужное время, затем тряхнула коня по бокам, конь смиренно вышел из реки и пошел к месту своей парковки.
У магазина Зоя спрыгнула с лошади, привязала коня к ограде, взяла холстяной мешок и пошла по направлению к магазину. Конь остался ждать свою хозяйку. Он стоял под палящим солнцем и раскачивал мордой словно маятником, отгоняя, таким образом, надоедливых мух. В перерывах вытягивал морду и успевал подхватывать языком маленькую суховатую травку.
Магазин в Усть-Анзасе расположился в обычной деревянной избе с тремя ступеньками. Зоя дернула дверь, та оказалась закрытой. Из соседнего огорода ей прокричали, что Татьяна-хозяйка магазина уехала в город за товаром и вернется с вертолетом.
Зоя растеряно посмотрела по сторонам, потом еще раз оглянулась и побрела обратно к реке.
У реки молодые мамаши полоскали белье. На заборе расхохлившимися воробьями сидели их маленькие дети и наблюдали за процессом.
Мелкой, семенящей походкой Зоя прошла мимо них, мимо своего коня, и остановилась у домов на другом конце деревни. Поздоровалась с хозяйкой. Из калитки ей вынесли только что поспевшую малину. Попробовала, пошла дальше. И так ходила она от одной калитки к другой, обмениваясь репликами и приветствуя всех соседей. Когда все калитки закончились, она пошла в самый дальний конец улицы, через мост, и постучалась в дверь к Евдокии.
У Евдокии сначала ее встретили и обгавкали собаки, но она, не обращая на них никакого внимания, завернула во двор и вошла в пустой дом.
Вскоре откуда-то выплыла и сама Евдокия с маленьким внуком на руках. Зоя зашла в дом и села в кресло, а Евдокия стала убаюкивать малыша в самодельной люльке, подвешенной прямо к потолку.
Зоя сидела молча и только хлопала глазами. И без того молчаливая, она старалась ненашуметь и дать мальчику уснуть.
Из кухни послышались тихие стоны. Там в кухне у Евдокии кто-то был. Этот кто-то был худеньким и завернулся в белую простыню словно в кокон.
— Дед проснулся, пойду проверю, — сказала шепотом Евдокия и пошла к деду.
Дед лежал в другой комнате и хотел было привстать, но его руки плетьми повисли у нее на плечах. Она дала ему попить, ловко перевернула его на другой бок и вернулась.
— Восемь лет уж лежит. Думала бог его быстро приберет, но время его не пришло. Вот и крутимся вдвоем понемножку. Зимой, правда, трудно приходится. Вода в ручье замерзает. Сама лед рублю. Потом этот лед топим и только тогда вода у нас появляется.
Зоя посидела еще немного, потом вдруг встала, сказала что-то вроде “ну, мне пора” и тихо вышла. Дед с лежанки в конце кухни махнул ей рукой.
К этому времени у магазина собралось много народу. В центр деревни только что приземлился вертолет.
Мальчишки и мужики разгружали товар. Каждый взвалил себе на плечи кто коробку, кто лоток с хлебом, кто бутылки и, шагая колонной, несли все это новоприбывшее добро в магазин. Женщины и дети выстроились в очередь и ждали открытия.
Зоя зашла в магазин одна из первых.
Внутри магазина стены обиты гибсокартоном и покрашены в одноообразный голубой цвет. На полках стоят консервы, крупы, быстрорастворимый кофе, чай, сладости. Отдельную большую полку составляют пиво, квас и водка. Внизу под полками ящики с фруктами и подносы с хлебом, которого к четырем часам уже не будет. Овощей в магазине нет. Жители их выращивают каждый в своем огороде. Слева от продавца, на стене, висит множество картинок со специями и приправами. На краю прилавка, в том же левом углу лежат деревянные счеты с косточками.
Бабушка Зоя прикупила яйца, большой мешок муки, тушенку, сахар и шоколадных конфет внукам.
Все покупки Зоя сложила в специальный холщевый мешок и неспешно побрела к стоянке своего коня. Мешок с покупками привязала к седлу, сама запрыгнула в седло и поехала по направлению к лесу. Во время перехода через реку конь жадно захлебнул несколько глотков холодной воды, вышел из реки, тряхнул гривой и медленно понес свою хозяйку в гору.
На следующее утро мы снова проделали путь в Дальний Кезек. Зоя нас ждала в большой комнате дома-паровоза.
— Проходите, проходите. Тесто уже дошло — объявила нам Зоя.
— Такой не ели? — интересуется она.
— Конечно не ели.
Хлеб по старинной рецептуре, приготовленный в русской печке.
— Я такой хлеб только один раз пеку. Потом едим целую неделю.
Когда хлеб подрумянился, мы снова оказались в комнате с прокопчеными стенами. И снова сидели за столом.
Для меня Дальний Кезек стал местом возвращения назад к простым идеям и простым вещам. Мы увидели как здесь, вдали от шумных городов и скоростных трасс люди живут самодостаточную и вполне счастливую, хотя и тяжелую жизнь.
Настало время прощаться.
Перед отъездом мы попросили Зою еще раз проехаться на коне. Все члены съемочной группы были поражены ее выносливостью и хорошей физической подготовкой.
А потом мы сделали общую фотографию.
— Мы скорее всего никогда не увидим этих снимков—с грустью в голосе проговорил Афган.— Предыдущие заезжие фотографы тоже обещали нам многое, но так и ничего.
— Даю вам мое честное слово — сказал оператор Миша и мы отправились домой через тайгу.
В эту ночь в домике Гриши я долго не могла уснуть. Лежала с открытыми глазами. Сквозь краешек мутного стекла на меня светили далекие, холодные звезды.
Я не помню как я уснула.
Читайте далее:
Читайте предыдущие части:
