«Это все равно, что проспать рейд Басаева»
Что известно о теракте в Дагестане — и что не так с реакцией властей
23 июня в Дагестане произошел крупнейший за последние 20 лет теракт, в результате которого погиб 21 человек. Целью атак стали немусульманские религиозные объекты в Дербенте и Махачкале — синагоги и православные храмы. Одному из священнослужителей, 66-летнему протоиерею Николаю Котельникову, перерезали горло.
Пообщавшиеся с «Сиреной» журналисты из Дагестана не видят в теракте мотивов религиозной ненависти и отмечают провал в работе «силового блока». Редакция попыталась разобраться, что происходит с настроениями в республике и что власти могли бы сделать для профилактики подобных нападений (но не сделали).
Как развивался теракт в Дагестане
Вечером 23 июня в Махачкале и Дербенте группа вооруженных людей атаковала пост ДПС, а также православные храмы и синагоги. Дагестанская газета «Черновик» со ссылкой на свои источники реконструировала ход событий.
Примерно в 18:00 по местному времени к зданию синагоги в Махачкале подъехала первая группа нападавших. Полиция в это время могла проверять информацию о возможном минировании одной из пиццерий города, отмечает издание.
Боевики подожгли синагогу, не найдя там священнослужителей, и выдвинулись в сторону православного Свято-Успенского собора. По дороге они обстреляли пост ДПС, ранив одного из сотрудников, а также пересели на другой автомобиль, который отняли у мирного жителя.
Находясь у храма, террористы застрелили охранника (он не мог оказать сопротивление, так как был вооружен только газовым пистолетом), но в помещение с прихожанами и священниками попасть не смогли. Боевики подожгли церковь: один из них остался на территории собора, а остальные двинулись дальше.
На выходе группа террористов вступила в перестрелку с силовиками — все нападавшие погибли. Оставшегося у собора боевика позже убили во время штурма церкви.
По схожему сценарию развивалась атака в Дербенте. К 18 часам террористы напали на синагогу, где застрелили сотрудника полиции и охранника и подожгли здание, а потом отправились к местному православному храму. Там нападавшие убили охранника и отца Николая Котельникова — священнослужителю перерезали горло.
Отряды силовых органов заблокировали боевиков в частном секторе, где в ходе перестрелки нападавших застрелили.
Третьей локацией, где произошла стрельба, стала площадь в селе Сергокала, в 65 километрах от Махачкалы. Вечером республиканское управление полиции сообщило, что неизвестные обстреляли автомобиль полиции, а один из сотрудников получил ранение. По сообщениям местных телеграм-каналов, стрельба произошла, когда силовики отправились задерживать главу Сергокалинского района Магомеда Омарова, чьи родственники подозревались в причастности к нападению.
Контртеррористическая операция в Дагестане официально завершилась лишь к утру 24 июня. Следственный комитет возбудил уголовное дело о теракте, а в самой республике объявили трехдневный траур.
В результате теракта, по разным оценкам, погибли не менее 21 человека (большинство — сотрудники МВД и Росгвардии), еще 46 получили ранения. Атаки на Махачкалу и Дербент стали крупнейшим по числу смертей терактом в Дагестане за последние 22 года — в 2002 году в результате подрыва мины в Каспийске погибли 43 человека.
Что стало причиной теракта, чего хотели добиться нападавшие и кто был организатором атак, до сих пор неизвестно.
Чем уникален теракт и что мы знаем о нападавших — их родные близки к органам власти
Чтобы разобраться в ситуации в Дагестане, «Сирена» поговорила с местным журналистом Идрисом Юсуповым и журналистом, пожелавшим остаться анонимным, но знакомым с происходящим в регионе. Собеседники редакции отмечают, что террористы раньше не атаковали массово немусульманские религиозные объекты в республике.
Последним случаем, когда целью нападения стала православная церковь, был теракт 2018 года в Кизляре: тогда 22-летний Халил Халилов открыл стрельбу из охотничьего ружья по прихожанам, выходившим со службы — погибли пять человек (не считая нападавшего), еще пять получили ранения. Ответственность за теракт тогда взяло «Исламское государство»: в предсмертном видео на фоне флага организации Халилов назвал атаку «местью за войну в Сирии».
Ответственность за теракт 2024 года никто из крупных террористических формирований до сих пор не взял. Идрис Юсупов считает, что это может говорить о том, что нападение готовила локальная группировка.
«В ней состояли люди, знакомые только между собой, поэтому никакой информации [о мотивах атаки] нет. Никто официально не взял на себя ответственность [за теракт], не сделал какое-то заявление, как это обычно бывает. [Остается] вопрос: были ли еще соорганизаторы, или они сами решились на такие действия?» — рассуждает Юсупов.
В группу нападавших из пяти человек входили родственники главы Сергокалинского района, единоросса Магомеда Омарова — сын Осман и племянник Абдусамад Амадзиев. Также среди нападавших оказался экс-глава местного отделения «Справедливой России» Али Закаригаев (покинул пост в 2022 году). Все предполагаемые боевики посещали одну и ту же мечеть в Сергокалинском районе, пишут «Кавказ.Реалии».
Вечером в день теракта у Магомеда Омарова прошли обыски: главу муниципалитета спешно сняли с должности, а также исключили из «Единой России». По данным «Коммерсанта», силовые структуры хотят вменить экс-чиновнику статью о пособничестве терроризму. Сам Омаров утверждает, что не общался с устроившими теракт сыновьями несколько лет.
«Есть поговорка, что сын за отца не отвечает. Спорная поговорка. Но нет тезиса, что отец не отвечает за детей», — прокомментировал преследование Омарова глава Дагестана Сергей Меликов. Он также поручил «провести ревизию» всех личных чиновников региона.
Журналист Идрис Юсупов описывает Магомеда Омарова как «вполне себе номенклатурного человека»: он возглавлял районную администрацию около 14 лет, а отзывы о нем и о его семье — «положительные». До госслужбы Омаров занимался банковским делом.
«Говорить, что отец поддерживал сына, я бы не стал. Предполагаю, что он даже и не знал о теракте. Если бы знал, он мог бы как-то предотвратить или воспрепятствовать, — рассуждает Юсупов. — На фоне радикализации бывает, что люди разрывают родственные связи, перестают общаться. В семье Омарова восемь мальчиков: у них свои семьи, свои взгляды и убеждения. Один из его сыновей, [Мурад, который не был среди террористов], недавно встречался с главой Меликовым — он занимается развитием детско-юношеского футбола».
Другой сын экс-главы, 37-летний Омар Омаров, в 2015 год возглавил МФЦ в Советском районе Махачкалы — до этого он работал в филиале дагестанского банка «Экспресс» в родном Сергокале, заметила «Сирена». Еще один сын Омарова, судя по всему, пошел по стопам отца и вступил в «Единую Россию», но в какой-то момент вышел из нее: представитель дагестанского отделения партии рассказал корреспонденту «Сирены», что на момент теракта Омаров-младший не был ее членом «более пяти лет».
Журналист, пожелавший остаться анонимным, но знакомый с ситуацией в Дагестане, называет «неудивительным», что часть сыновей Омарова оказалась близка к органам власти.
«Это стандартная карьерная схема для детей главы любого муниципального образования [Дагестана]: ты включаешь их в систему, чтобы потом передать им либо свою власть, либо куда-то пристроить, чтобы человек был заметен», — отмечает журналист.
Можно ли было предугадать теракт в Дагестане? В республике популярны радикальные идеи?
Собеседники «Сирены» считают, что теракт 23 июня оказался неожиданным для всех — и для мирных жителей, и для органов власти. В Дагестане накануне нападения прошло заседание Национального антитеррористического комитета — на нем республиканский глава Сергей Меликов отчитывался о «спокойной оперативной обстановке» и о «тысячах туристов», которые едут в регион.
Каких-либо предпосылок, что в республике действуют крупные террористические группировки, как «Вилаят Кавказ» или «Джамаат шариат», не было, отмечает анонимный собеседник «Сирены»
«В свое время довольно жестко поработали правоохранительные структуры, поэтому какого-то [развитого] подполья в республике нет уже последние лет десять. Если какие-то акции и случались, то это были одиночки», — говорит он.
Лидер «Справедливой России» Сергей Миронов, известный популистскими заявлениями, назвал причиной теракта 23 июня «безнаказанность» после погромов в аэропорту Махачкалы в октябре 2023 года — когда сотни местных жителей окружили пассажиров самолета из столицы Израиля и закидали автобус с ними камнями (900 человек позже привлекли к административной ответственности, а десятки человек попали под уголовное дело о массовых беспорядках).
Журналист Идрис Юсупов предлагает не связывать погромы в аэропорту с терактом в Дербенте и в Махачкале.
«[В аэропорту] люди нарушили общественный порядок. В Дагестане и среди мусульман подчеркивается выражение протеста против действий Израиля, но оно носит больше политический оттенок, чем религиозный или национальный. Говорится больше не о евреях и последователях иудейской веры, а о политике сионизма, которая притесняет палестинцев, — объясняет Юсупов. — А сейчас: нападение сразу и на синагогу, и на православную церковь. Может быть, кто-то захочет представить это как религиозный конфликт, но и духовенство официального муфтията, и представители мечетей, общественные деятели, не говоря уже о представителях власти, выступили с явным осуждением теракта».
Журналист отмечает, что, согласно канонам ислама, запрещается убивать священнослужителей любой из авраамических религий что в военное, что в мирное время.
«Что было целью этого теракта, помимо убийства, какая была идеологическая основа — мы не знаем, мы не видели обращений, мы не знаем, что в этих головах. [Во всем Дагестане] конфессиональная ситуация остается умеренной», — добавляет Юсупов.
С его позицией согласен анонимный журналист: он отмечает, что в некоторых районах Дагестана евреи живут не просто годами, а тысячелетиями.
«И они довольно хорошо включены в дагестанский социум, поэтому если бы, например, террористы или те же самые погромщики аэропорта хотели бы каких-то массовых [антисемитских] расправ, то они могли бы двинуться в те кварталы Дербента, где компактно проживают евреи, и учинить там расправу. Но таких расправ не произошло», — отмечает он.
По словам собеседника «Сирены», сейчас общество Дагестана «шокировано» терактом: люди как светские, так и верующие не понимают, зачем террористы напали на религиозные объекты.
«Просто как форма протеста? Подожгли храмы, убили священнослужителя, расстреляли полицию, а дальше-то что? Каких-то глобальных задач — установление “Исламского государства” или же укрепление [радикальных настроений] — это событие не решает, поэтому люди в недоумении. И помимо этого — крайняя жестокость по отношению к отцу Николаю, которого убили в Дербенте. Его не просто убили — его зарезали. Это тоже очень многих шокировало», — говорит журналист.
Кого в теракте обвиняют российские власти и что не так с их реакцией?
В ночь на 24 июня, когда еще продолжалась контртеррористическая операция, глава Дагестана Сергей Меликов заявил, что власти понимают, «кто стоит за организацией террористических атак», и добавил, что они «подготавливались из-за рубежа» (доказательств чиновник не представил). Дагестанский депутат Госдумы Абдулхаким Гаджиев и вовсе связал теракт c действиями спецслужб Украины и стран НАТО — как это уже делали Владимир Путин и глава ФСБ Александр Бортников после теракта в «Крокус Сити Холле».
В случае с Дагестаном в Кремле решили отмолчаться. Только спустя 18 часов после теракта пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал, что российский глава соболезнует жертвам. Во время предыдущих терактов в Дагестане, до войны в Украине, Путин все же предпочитал обращаться к людям лично.
«В какой-то мере [молчание на федеральном уровне] выгодно региональным властям, потому что это снижает ответственность за то, что происходит. По большому счету, [произошел] очень серьезный провал силового блока, — говорит анонимный журналист, знакомый с событиями в Дагестане. — Это все равно, что проспать рейд [террористов, Салмана] Радуева или [Шамиля] Басаева в период чеченских войн. Одновременно атакованы два города, то есть уровень организации, конспирации и координации действий был на очень высоком уровне. И потери тоже несопоставимые. В период активных боевых действий на территории Дагестана, когда было развито террористическое подполье, бывало, что террористы не успевали даже кого-то ранить или убить на улице. Грубо говоря, соотношение было: на пятерых террористов — один силовик. А здесь соотношение обратное: убито пять боевиков и 17 сотрудников полиции, а также мирные жители».
Собеседники «Сирены», в отличие от федеральных властей, не связывают атаки в Махачкале и Дербенте с каким-либо влиянием извне. Один из журналистов республики в качестве возможных факторов, которые могли бы повлиять на взгляды боевиков, называет социальную напряженность в России и негативный информационный фон вокруг мусульманских регионов.
«Сначала [верующий] человек видит ситуацию в Палестине: там убивают женщин, детей, стариков, уничтожают храмы. Потом он переключается, скажем, на российские телеграм-каналы, где видит, как [провластные] лидеры мнений [после теракта в «Крокусе»] говорят, что «вы люди второго сорта, вашу религию надо запретить». И человек потихоньку начинает радикализироваться, потому что он не понимает, как себя вести. Защитить свои взгляды он не в силах: суд не встанет на его сторону, правоохранители не будут заниматься его заявлениями. Если ты не можешь решить свои проблемы в установленном законом порядке и встречаешь репрессии, то тогда человек начинает включать какое-то сопротивление. И так случилось, что это все и выстрелило», — предполагает собеседник редакции.
Другим фактором он называет «поколенческий разрыв» в дагестанском обществе. Нападавшие, как утверждают «Кавказ.Реалии», исповедовали ислам салафитского толка. По словам анонимного журналиста, салафизм, который стал развиваться в республике после развала Советского союза, популярен среди представителей среднего класса, так как он предлагает образ жизни, отличный от традиционного, суфийского ислама, который «сильно встроен в систему государственной власти».
«В традиционном исламе очень много того, что вызывает внутренние душевные конфликты. С одной стороны, он требует скромности и аскетичности, а с другой — видно, что люди, которые призывают к этому, владеют довольно крупными бизнесами, разъезжают на дорогих автомобилях. И в этом плане [умеренный] салафизм в какой-то мере оказался модным [у младшего поколения], в него ушли представители муниципальных образований и даже силового блока», — объясняет журналист.
По его мнению, поколенческий конфликт в Дагестане связан с тем, что старшее поколение ведет более светский образ жизни и следует религиозным предписаниям по своему усмотрению.
«Также есть такие явления, как пьянство, которое вызывает у детей конфликт. Они не хотят быть такими же, поэтому обращают внимание в сторону религии, — приводит пример собеседник «Сирены». — А дальше уже как судьба сложится: кто-то уйдет в крайности, кто-то будет придерживаться золотой середины и спокойно существовать. Здесь получилось, что [нападавшие] ушли в крайности».
Идрис Юсупов считает, что бороться с радикализацией молодежи нужно, скорее, не силовыми методами, а на идеологическом уровне, привлекая авторитетных духовных лидеров, которые помогут освободиться от «заблуждений проповедников терроризма».
«Имамам [настоятелям], которые имеют авторитет, но которые не относятся к официальному духовенству, не предоставляют таких площадок, их не вовлекают, их авторитет не используют, — говорит журналист. — Власть должна этому содействовать, а у нас эта работа, на мой взгляд, не так активно налажена. Нужно работать с мышлением людей, а этим полицейские заниматься успешно не могут».
Справка
Какие крупные теракты случались в Дагестане при Путине (с момента его прихода в ФСБ):
1998 год, Махачкала. Взрыв микроавтобуса. 18 погибших и 91 раненый;
1999, Буйнакск. Взрыв грузовика. 64 погибших и 146 пострадавших;
2002, Каспийск. Подрыв бомбы. 43 погибших и 120 пострадавших;
2005, Махачкала. Подрыв бомбы. 11 погибших и 25 пострадавших;
2009, Буйнакск. Стрельба. 11 погибших;
2010, Кизляр. Взрывы смертников. 12 погибших и 29 пострадавших;
2011, Махачкала. Взрывы автомобилей. Один погибший и 60 пострадавших;
2012, Махачкала. Взрывы автомобилей. 10 погибших и более 110 пострадавших;
2012, Карабудахкент. Взрыв смертницы. 5 погибших и двое пострадавших;
2012, Чиркей. Взрыв смертницы. 7 погибших и один пострадавший;
2018, Кизляр. Стрельба. 5 погибших и 5 пострадавших.
«Сирена» — новости без цензуры о войне, мобилизации и ситуации в России. Подписывайтесь на наш телеграм-канал и рассказывайте о нас друзьям.