Карелия, русская ли у тебя душа?
O Карелии как о хорошей альтернативе выходным в Прибалтике, Львове и Питере заговорили каких-то пять лет назад. Трафаретные слова о нетронутой природе, свежем воздухе и уникальной архитектуре беспроигрышно разбавлялись зеленовато-голубыми фотографиями медленно сливающихся неба и воды. Из рукотворных объектов иногда встречались виды бетонного Петрозаводска, крепости Корела и деревянных храмов Кижи. Скромно, даже не по-русски, но с душой. И все же в список моих мест для посещения Карелия никак не попадала. Возможно, мне казалось подозрительной скудность следов присутствия человека на исконно спорных землях, а возможно, сказывался принцип “это рядом, съезжу позже”.
Позже наступило, а с ним и поиск разрешений на выезд, двойной паспортных контроль (на въезд в РФ и в Карелию) и упрямая уверенность, что ноябрь — отличное время для визита к Ладожскому озеру. Не рассчитывая увидеть нечто особенное я, тем не менее, поинтересовалась у сети, чем живет Карельская республика сегодня. И вот, как в случае с Норвегией, я до поездки записала свои первые ассоциации с этим местом, а сейчас делюсь впечатлениями о том, насколько они оказались близкими к действительности.
Ассоциации: корабельная сосна и карельская береза, деревянные дома, советско-финская война, “Калевала”, концлагерь для детей и прочие забавы Путина.
Начнем?
30 ноября 1939 года началась советско-финская война. Из школьных учебников об этом событии я помню только выводы о больших человеческих жертвах, исключении в качестве наказания СССР из Лиги Наций и продемонстрированной отсталости советской армии. Но, кроме учебников, я помню то, о чем подростком не могла рассказать так же четко, как зазубренные цифры из параграфа: глаза дедушки, который чудом избежал этой войны. Как раз в 1939 году мой дедушка был призван в танковую дивизию Харьковского округа и только по причине невысокого роста и определения в танковые войска впервые, как он считал, миновал бессмысленную смерть. Даже годы Второй мировой и тяжелое послевоенное время не смогли стереть тот ужас, который поселился в людях, кто волей случая избежал морозной бойни. Что было в результате? Три месяца войны, около 160 тысяч бесславных жертв, очередной передел пустынных территорий и пять каменных памятников в Википедии.
Совсем недавно к годовщине начала войны на сайте украинского канала “Настоящее время” появилась уникальная для нашего времени статья с заметками из архивов НКВД о работе с военнослужащими того времени. Читать непросто, но полезно, как принимать витамины в феврале. Самоволки, дезертирство, членовредительство и забастовки, открытые угрозы перейти на сторону врага и даже пристрелить непосредственного командира — все было годным перед страхом умереть без цели и идеи. У тех, кому повезло больше, не было комплекса выживших, была лишь боль за товарищей, которых не щадили. Та боль, что затеняла глаза дедушки, когда я ребенком, еще не понимая, просила пояснить несказанное из учебника.
Порой мне хочется верить, что, если бы историю учили лучше, ошибок было б меньше. Но по наблюдениям, мои ровесники историю жалуют даже меньше, чем философию. Человек с высшим образованием хотя бы марки ради не станет прерывать высказывание, которое начинается со слов “Как заметил Шопенгауэр,..”. Любая же историческая отсылка порождает желание оспорить факт, но еще чаще — неприкрытую зевоту. Иногда я спрашиваю людей, что они чувствуют в такой момент и почему так реагируют. Ответы разные, но один мне запомнился особенно: “Я не люблю слушать примеры из истории, потому что хочу верить, что все может оказаться хорошо”.
На территории Карельского перешейка было, возможно, больше войн, чем на территории Беларуси. Как и территорию моей родины, землю карелов на несколько веков разделили пополам новгородцы и шведы, а карельский язык до сих пор не считается государственным языком республики ввиду действующего в Российской Федерации ограничения: государственным может быть признан только язык на основе кириллического алфавита. Унизительно, не так ли?
С вопросом национального самосознания ситуация еще более сложная. Одним из “брендов” современной Карелии является эпос “Калевала”, вокруг истинности которого интриг не меньше, чем вокруг тайны Клеопатры. Во-первых, в основе эпоса “Калевала” лежат не народные повествования о жизни и сказания, а обработанные эпические песни, не передающие целостную картину мира тех людей. Во-вторых, собиравший песни врач Элиас Лённрот выбрал для эпоса лишь те из них, которые способствовали стройности сюжета, а некоторые руны (песни эпоса) даже написал сам. И в-третьих, существует политический контекст, который мешает думать только о культурной ценности произведения.
Все дело в том, что первое издание “Калевалы” вышло в 1935 году, когда в Финляндии еще сильны были идеи коммунизма, а сама страна слишком неуверенно делала первые шаги без поддержки мамы-Швеции. Биография Лённрота во многом подпитывает сомнения в естественной своевременности появления этого шедевра литературы. Известно, что будущий известный фольклорист рос в очень бедной семье. Он с детства интересовался филологией, но, желая вырваться из нищеты, отучился на врача и начал практиковать в небольшом финском городке. Все годы врачебной практики он действительно продолжал собирать карело-финский фольклор, но тот факт, что небогатый сельский врач смог опубликовать такого рода сочинения самостоятельно, вопросы оставляет. Более того, уже через год после публикации “Калевалы” Лённрот основал издание первого в стране периодического журнала. Вопросов еще больше.
Ответим лишь на основной и очевидный: зачем шведской короне понадобилась помощь сельского врача? Чтобы объединить российскую Карелию и восточную Финляндию. Против своих ведь не воюют. На территории Карельского перешейка жило множество народов, было множество владык, и каждый давал своим подданным нового бога, предка и царя. И только “Калевала” им сказала, что живут они в “стране Калева”, что у них есть свой источник счастья Сампо, что среди их предков были сильные герои Вяйнямёйнен и Лемминкяйнен, а владыкой объявлялся сын девы Марьятты. У жителей Карелии, русской и финской, появился предмет гордости, повод для самоуважения и борьбы за признание. Эпос “Калевала” действительно интересный, пусть и не такой внушительный как привычные нам “Мифы Древней Греции”. Сегодня руны “Калевалы” переведены на более чем 60 языков, и, что радует, в этом списке есть родной мне белорусский. Кто-то скажет, что очередная группа маркетологов пытается выжать нечто из чего-то с труднопроизносимыми именами, а я скажу спасибо им за это, ведь “Калевала” — это еще один мир, прекрасный и чарующий, и у нас есть возможность в него заглянуть.
А вот современные места поклонения вызвали у меня противоположную реакцию. Всем хорошо известно, что именно здесь, на родине поморских старообрядцев, в противовес распространенному, но умирающему в нищете лютеранству создан процветающий в лучших традициях капиталистического средневековья (прошу прощения за оксюморон) православный Валаамский монастырь. Всего лишь полчаса на современном “метеоре” отделяют провинциальную Россию от благословенных, может, и не Богом, но уж точно Президентом федерации теплиц с солнечными батареями и доступными круглый год дынями для монастырской братии. И все бы ничего, если бы не поселившийся в мозгу контраст между реальной жизнью у разбитых в грязь дорог и снятых по госзаказу видео блаженной жизни. Идея закрепить веру в Бога на конституционном уровне, наверное, не стоит обсуждения, равно как и рассуждения государственных каналов о том, что расцвет Валаама символизирует расцвет России. Зато, как человек более приземленный и не лишенный любопытства, по возвращении домой я, все еще надеясь, начала искать конкретные примеры помощи вааламцев живущим рядом людям. Все-таки хочется верить, что берущий любит и делиться. На сайте монастыря я нашла запись 2018 года о солидном пожертвовании на восстановление сгоревшего собора, но в том же году монахи просят у верующих помощи на приобретение лекарств для братии. Не по-божески да и не по-людски для бизнеса с миллиардным оборотом, сказала бы я, не боясь богохульства.
И как, видимо, не даром говорят именно в России, беда беду родит. А в Карелии еще и безнаказанно. В более радужной публикации о путешествии на FB я упоминала “подарок” дотационному городскому поселению Сортавала от Газпрома. Все знают о массовых захоронениях возле Петрозаводска и Медвежьегорска и о том, как останавливают все попытки вычислить причастных к сталинским расстрелам. Ну, а история о строящемся при поддержке президентского фонда музее-концлагере для детей вообще не может вызвать иной, кроме недоумения, реакции.
Находясь среди действительно прекрасных, сильных мест я то и дело с сожалением возвращалась к действительности, слыша комментарии экскурсовода, что за пять лет туристического бума в городе не появилось ни одной новой гостиницы, что смертность в республике превышает рождаемость в два раза, а плотность населения в пять с лишним раз ниже, чем в Норвегии.
В моем первоначальном списке остались еще архитектура, сосны и березы. Они прекрасны, можете не сомневаться. И пусть с легким художественным вымыслом расскажет о них Мара:
https://www.youtube.com/watch?v=Tb6XhXstkKQ
