Чему нас учат искусственные языки в фантастике?
Мы уже говорили о том, в чем заключается сущность фантастической литературы. Вообще, фантастика выступает в качестве своеобразной площадки для мысленных экспериментов в различных областях человеческой жизни, в том числе и в социокультурной. Кроме всего прочего, социальные эксперименты фантастики касаются и языка — как основы культуры и человеческого способа мышления.
Чтобы ярче выявить особенности нашего естественного языка, фантасты издавна ставили эксперименты, пытаясь сконструировать языки, резко отличающиеся по своим свойствам от обычного. Такие искусственные, сконструированные по определенному плану языки называют плановые или «конланги» (от англ. constructed languages — «сконструированные языки»). В фантастической литературе накоплено немалое количество таких конлангов. Если язык специально создается для целей искусства, его называют артланг (от англ. art languig — «художественный язык»), а иногда — вымышленный язык (это понятие шире и может включать не только плановый язык, используемый в вымышленном мире, но и его имитацию, когда представлены только несколько слов или выражений языка, но не даны его грамматические основы и систематический словарь).
Создатели вымышленных языков издавна использовали их не просто как средство демонстрации экзотических реалий фантастических миров, но и для демонстрации своих философских и социальных взглядов. Уже в романе Дж. Свифта «Путешествия Гулливера» (1726) были описаны попытки усовершенствования человеческого языка. Ученые жители летающего острова Лапуту в основу своего языка положили математические формулы и геометрию, вследствие чего их язык стал весьма логичен и легок для изучения. Некоторые же из них, вовсе разочаровавшись в выразительных возможностях естественного языка, решили обходиться прямым указанием на обсуждаемые объекты, чтобы избежать малейших двусмысленностей и разночтений. В результате эти горе-мыслители вынуждены были носить на себе огромные мешки с предметами, которые молча демонстрировали друг другу во время своих ученых «бесед». Эта пародия Свифта на лондонское Королевское научное общество демонстрировала его критическое отношение к абстрактной науке, отвлеченной от реальной жизни, в том числе и в области создания планового и универсального «философского языка».
Большое влияние на практику конструирования фантастических языков оказал классик жанра фэнтези, ученый-лингвист Дж.Р.Р. Толкиен, который специализировался на древнегерманских языках и в частности — на древнеанглийском. Он даже утверждал, что весь его мир Арды (мир Сильмарилиона и Средиземья) возник из двух основных источников — придуманной им для своих детей сказки «Хоббит» и стремления представить тот мир, в котором могли бы разговаривать на тех языках, созданием которых Толкиен увлекался. Сам он писал об этом: «Изобретение языков — это фундамент. Скорее истории были написаны для обеспечения этих языков миром, чем наоборот». Он сконструировал с разной степенью детальности более двадцати языков — от содержащих всего несколько слов до таких, которые имели детализированную лексику и грамматику. В возрасте тринадцати лет он участвовал в создании звукозаменяющего шифра невбош (англ. Nevbosh) — «новая бессмыслица», — который был доработан до появления в нем некоторых элементов искусственного языка. В дальнейшем Толкиен создал плановый язык наффарин, некоторые элементы которого использовал в своих более поздних разработках, а также гаутиск (на основе германских) и маго, или магол (на основе венгерского).
Дж.Р.Р. Толкиен всю свою жизнь увлекался созданием искусственных языков, он даже ввел в оборот лингвистический термин «глоссопейя» (англ. Glossopoeia — создание языков, от греч. glossa — «язык» и poinois — «создаю, произвожу, творю»). В настоящее время этот термин используется наряду с термином «конланг» для обозначения конструирования языков, особенно художественных языков вымышленных миров. Точное количество языков, созданных Толкиеном, неизвестно, поскольку многие из его лингвистических работ до сих пор не изданы.
Для мира «Властелина Колец» он создал языки эльфийской группы — начальный эльфийский язык, квендийский (праквендийский), являющийся общим источником формирования языков эльдар (общий эльдарин) и аварин; из общиего эльдарина происходят старый синдарин, синдарин (с диалектами северный синдарин или митрим, а также фалатрим и дориата) и квенья, от которого произошли валарин и нолдорин; ландарин (общетелерийский), от которого пошли нандарин и аманья (телерин), а также языки валарин, голдогрин, инкуин, дориантрин, илькорин. Он также создал секретный язык гномов кхуэдул (аглаб кхазад), от которого происходят адунаик и вестерон, язык разумных деревьев энтский, оркский язык первой эпохи, язык «черная речь» (придуманный магом Сауроном для своих слуг — архаичная «высокая» форма языка назгулов, упрощенная для армии Барад-Дура).
Отдельную группу составили языки людей Средиземья — среди которых более разработанные талиска, адунайский, всеобщий язык вестрон (или совал фарэ, на котором разговаривали и хоббиты и с которого, по утверждению Толкиена, переводилась история Средиземья) и менее разработанные далийский, роханский (родственный совал фарэ), рованион, халадин, дунландский, друг, язык харадрим и язык истерлингов и некоторые другие. Изучению этих языков посвящены серьезные научные труды: «Рабочий словарь Толкина» в 7 томах под редакцией его сына К. Толкиена и «Словарь эльфийских языков» Э.Ж. Клоцко.
Дж.Р.Р. Толкиен также увлекался каллиграфией и изобретал не только языки, но и системы письменности — для своих вымышленных языков, а некоторые — для использования в личном дневнике, или в качестве нового английского алфавита. Среди них тенгвар румила (сарати), гондолинские руны, валмарская письменность, андиокенья, кениайская письменность, гоблинский алфавит, тенгвар феанора, кирт даэрона (или ангертас даэрон), новый английский алфавит.
В Интернет имеются словари и грамматики эльфийских языков и языка орков, создаются шрифты для печатания на этих языках, библиотеки текстов, переводы с естественных на эти вымышленные языки, а также их лингвистические исследования. Наконец, эльфийские и оркский языки активно используются участниками ролевых игр по мирам Толкиена — как в ходе самих игр, так и в интернет-переписке между собой и на своих сетевых ресурсах. Не все из этих языков разработаны в равной степени. Наибольшее распространение получили два основных эльфийских языка — Квенья и Синдарин, на которых энтузиастами создано множество поэтических произведений и на которые переведены некоторые важнейшие тексты человеческой культуры, в частности — молитва «Отче наш».
Еще один эльфийский язык келен создала лингвист С. Сотомайор для своего вымышленного мира, вдохновленного Толкиеном, и населенного эльфами-Келени и драконами. Она использовала этот конланг как свою лабораторию, отталкиваясь от естественных свойств человеческих языков и сконструировав язык совершенно без глаголов.
Если Дж.Р.Р. Толкиен создавал свои вымышленные языки для того чтобы исследовать лингвистические закономерности как ученый, то большинство других авторов, напротив, использовали фантастические языки для обсуждения социальных проблем. В частности, практически все создатели фанатических языков подчеркивали весьма активное влияние языка на психику. И поскольку их творения были фантастическими, они ставили язык в различные фантастические обстоятельства.
Самым простым вариантом является указание на изучение чужого языка в качестве способа проникновения в особенности менталитета инопланетных рас. Например, И. Голдин создала цикл «Сага о межпланетном лингвисте (по имени Шивон Ни Леоч)» (2007–2014), в котором герой пытается постичь язык и психологию инопланетян. В повести Ш. Финч «Лингстер» (1998) описывается лингстер — выпускник Академии Гильдии Ксенолингвистов — человек по имени Рис, который должен наладить контакт между различными расами (стегами и «мулами») на далекой планете Кришна, используя свои навыки переводчика.
Известны и попытки продемонстрировать внутренние языковые закономерности методом доведения их до абсурда. Например, В. Гавел для своей сатирической пьесы «Меморандум» (1965), высмеивающий бюрократизм, создал языки хорукор и птидепе. Они демонстрируют противоположные принципы построения: в хорукоре все слова максимально похожи друг на друга, а в птидепе, напротив, никакие два слова не могут быть похожи друг на друга больше чем на 40%. Как следствие — ни тем, ни другим языком пользоваться невозможно, так как в хорукоре слова трудно различать, а в птидипе их сложно конструировать (например, самое длинное слово со значением «речной стриж» состоит из 319 букв). Таким образом, этот мысленный эксперимент чешского писателя (и последнего президента единой Чехословакии) демонстрирует необходимость гармоничного баланса между однозначностью и избыточностью средств ее достижения (которые автоматически достигаются в естественных языках).
Классическим (хотя и вымышленным) примером влияния языка на мышление его носителей является «новояз» из романа Дж. Оруэлла «1984» (1948). Этот язык помогал властям удерживать народ в повиновении, размывая понятия истины и лжи, производя искусственную «шизофренизацию» населения, делая невозможным оппозиционный способ мышления. Можно сказать, что роман Оруэлла — это не просто литературный вымысел, но мысленный социальный эксперимент, в том числе и в области возможного влияния использования языка как инструмента психологического воздействия и даже программирования психики людских масс.
Имеются и другие примеры фантастического моделирования влияния модификаций языка на человеческое сознание. Например, в фантастическом романе Дж. Вэнса «Языки Пао» (1958) на планету, где местный язык не содержал глаголов, вторгаются инопланетяне. Раньше в языке Пао не было глаголов, соответственно, они мыслили категориями состояния, а не действия и поэтому не могли активно сопротивляться внешней агрессии. Маленького наследника правителя планеты увозят в плен, где он изучает иной язык и понимает, что не так с его родным языком. Вернувшись обратно, он внедряет несколько различных языков для различных категорий граждан: военных, технических изобретателей, коммерсантов и творческих работников с четкой структурой и глаголами. При этом для военных грамматическая структура и лексикон языка являются средствами, формирующими мышление защитника отечества: слова «удовольствие» и «сопротивление», «отдых» и «стыд», «инопланетянин» и «враг» в специфическом языке военных стали синонимами. С другой стороны, для носителей разных языков Пао одно и то же слово или выражение стало означать разные понятия, например, значение выражения «человек, добившийся успеха», коренным образом различается в языке солдат, торговцев, изобретателей и других категорий граждан. Однако основанное на этом «языковом тоталитаризме» государство пало, когда группа заговорщиков тайно выучила несколько языков, позволивших им переосмыслить действительность и по-другому «управлять» ею.
В романе американского фантаста С. Дилэни «Вавилон-17» (1966) поэтесса и капитан космического корабля Ридра Вонг пытается расшифровать язык инопланетян, которые стремятся захватить освоенную человечеством часть космоса. Этот чрезвычайно компактный и многозначный язык (как раз и названный «Вавилон-17») способен изменять структуру мышления и сознания освоившего его человека. В результате этого человек переходит на более высокий уровень развития и у него открываются фантастические по обычным меркам способности. Однако оказывается, что сам этот язык был секретным оружием инопланетян: люди, начавшие думать на нем, постепенно теряли собственную личность и вставали на сторону врагов, совершая диверсии. В этом языке нет понятия «я». Соответственно, человек, говорящий и думающий на этом языке, не воспринимает себя как личность и у него нет инстинкта самосохранения, почему его и можно использовать как подрывника-камикадзе без его ведома.
В романе Й. Уотсона «Внедрение» (1973) описывается эксперимент над детьми-сиротами, которых исследователи растят в изоляции для проверки гипотезы о существовании некоего «глубинного языка». В этом произведении автор опирался на представление лингвиста Н. Хомского о том, что поверхностные структуры предложений (которых различаются у разных языков) строятся по определенным правилам (названным «порождающая грамматика») на основе общих для всех глубинных структур, отражающих основы человеческого мышления — категоризации мира, выявления в нем причинно-следственных связей и т.д. Эта глубинная структура и является «первоязыком» человека, а все естественные человеческие языки — ее различными вариациями. Й. Уотсон раскрывает ожидания ученых — героев романа: воздействия измененной предметной среды (с помощью системы зеркал) и ее восприятия (с помощью психотропных препаратов) или измененного по определенному алгоритму естественного языка приведет к тому, что дети, выросшие в такой среде, будут обладать особыми психическими характеристиками. Эти ученые полагают, что формирование глубинной структуры языка (а по сути — структуры мышления) происходит путем внедрения (имбеддинга) этой структуры в психику человека в результате взаимодействия человека с миром.
Параллельно с этим в романе описывается этнографическая экспедиция, изучающая племя южноамериканских индейцев шемахоя, которые используют два языка — повседневный шемахоя А и священный язык шемахоя Б, который «внедряется» в них в ходе особых ритуалов, связанных с втягиванием через нос получаемого из плесени наркотика «мака-и» и экстатическими танцами. В результате имбеддинга этого особого языка они становятся способны влиять на реальность материального мира в своей местности. Приведенное в книге описание приема этого наркотического средства живущим в племени шемахоя этнографом, наводит на мысль, что оно способствует выходу на высший доступный человеку уровень мышления — зрительно-логический, который диалектически совмещает в себе и наглядность зрительных образов, и системность абстрактных понятий.
Наконец, третья линия романа связана с прибытием на Землю инопланетных пришельцев с планеты Сфера («сферцев»), называющих себя «торговцы сигналами». Они путешествуют меж звездами с целью изучения языков различных рас и конструирования на этой основе языка, позволяющего настроить сознание для выхода за пределы общей Вселенной («Этой-Реальности») в «Иную-Реальность», поскольку убеждены, что именно язык и творит саму реальность. В древности сферцы столкнулись с расой, названной ими Глашатаи Перемен, которые способны путешествовать между реальностями. С тех пор сферцы и обмениваются языками с жителями разных миров нашей Вселенной, чтобы на стыке этих языков создать языковой парадокс, способный обеспечить прямое постижение Реальности в непосредственном опыте, минуя ограничения, навязываемые каждым из языков по отдельности. Таким образом, все герои романа посредством языка активно вторгаются в реальность и тем самым меняют ее.
Й. Уотсон в своем произведении упоминает имя философа Л. Витгенштейна. Этот мыслитель стоял у истоков лингвистической философии и положил основу именно такому пониманию мира — как представленного в сознании человека в форме языковых игр при полной недоступности никакой другой «подлинной реальности». В его представлении «Границы моего языка означают границы моего мира» (а его ученик М. Хайдеггер утверждал: «Язык есть дом бытия»). Идея о том, что для человека мир — это его языковое описание стала основой для философии постмодернизма и проявилась также в художественных произведениях мистика К. Кастанеды. Этот культуролог и писатель в цикле романов устами своего героя — мага южноамериканского индейского племени толтеков Дона Хуана Матуса — утверждал, что остановка внутреннего словесного описания мира («внутреннего диалога») делает его пластичным для магических изменений. Это объясняется тем, что посредством языка происходит «собирание мира» в сознании человека в ходе активного восприятия им поступающих к нему энергетических потоков. Остановка внутреннего диалога делает возможной «остановку мира», выход из его суеты и созерцание его подлинной сущности. Судя по всему, Кастанеда заимствовал эту идею из индийской мистики и дзен-буддизма, в которых просветление также связывается с очищением сознания от ментальных шумов, в том числе и внутренне речи. В любом случае, все указанные авторы подчеркивают опосредованность человеческого восприятия используемым языком. Эта идея восходит к трудам лингвиста В. Гумбольдта, а также известной гипотезе Э. Сепира и Б. Уорфа о влиянии языка на мышление (теория лингвистической относительности), и при этом находит свое активное выражение в фантастике.
В романах У.С. Берроуза «Билет, который взорвался» (1962) и «Нова экспресс» (1964), а также в его эссе «Электронная революция» (1973) язык вообще назван «вирусом мозга». Берроуз и рассматривал язык как самостоятельный организм («Иная Половина») — земной или даже инопланетный вирус, паразитирующий на человеке и управляющий им. При этом У.С. Берроуз подчеркивал власть слова над человеком и его поведением. В этом мнении он совпадает с советским историком Б.Ф. Поршневым, который в книге «О начале человеческой истории» (1974) демонстрирует суггестивную (внушающую, влияющую) роль языка в человеческом взаимодействии. Исследователь показал, что развитие психики и социальности первобытных людей во многом определялось борьбой речевого внушения (которое изначально имело полную власть над человеком) и защиты от внушения (контрсуггестии), результатом чего стало появление разных языков, поскольку в данном случае непонимание — это лучший способ защиты.
Следует отметить, что в своих представлениях У.С. Берроуз отталкивался от концепции Д.У. фон Штанплатца. Этот исследователь полагал, что порождение языка было вызвано биологическим вирусом, который обеспечил мутацию артикуляционного аппарата и мозга обезьяноподобных предков человека. В последнее время Т. Дикон, Т. Кроу и ряд других исследователей также высказывают идею, что язык — это вирус, оккупировавший мозг и трансформировавший его, чтобы обеспечить среду для своего существования. Интересно отметить, что концепция о языке как вирусе, оккупировавшем человека, нашла свое отражение и в новой междисциплинарной концепции, получившей название «меметика».
Концепция мемов была предложена эволюционным биологом и этологом Р. Докинзом. В книгах «Эгоистичный ген» (1976) и «Расширенный фенотип» (1982) Докинз демонстрирует, что с биологической точки зрения человеческие организмы (как комплексы молекул ДНК) являются носителями генов как единиц естественного отбора. Он утверждает, что именно стремление гена к воспроизводству и определяет многие формы поведения человека. При этом человек является носителем не только для биологической (генетической) информации, но и для информации социальной, культурной.
По аналогии с геном единица культурной информации (выражаемая прежде всего в языке) была названа Р. Докинзом «мем». В качестве примеров мемов Докинз называет устойчивые языковые выражения, моду, мелодии, некоторые технологии (например, постройки арочных сводов). Подобно генам, мемы занимаются самокопированием для размножения, и они так же подвержены естественному отбору, мутации, а также искусственной селекции. Поскольку они передаются не только вертикально (по наследству), но горизонтально (от системы к системе — то есть от одного человека или группы к другим), то по своим свойствам мемы также похожи на вирусы. Впрочем, еще Ч. Дарвин указывал на параллели в эволюции биологических видов и развитии языков. Таким образом, оказывается, что вирусная функция языка — это не просто фантастика, а вполне серьезная научная гипотеза.
В фантастической литературе есть и примеры, демонстрирующие влияние языка на самосознание мыслящего существа, а через него — и на социальную жизнь. Р. Сильверберг в романе «Время перемен» (1971) описывает культуру планеты Борсен, заселенной потомками мигрантов с Земли улетевших от экологической катастрофы на ней. Основной местной культуры стал запрет на самовыражение. Роман описывает как предпосылки такого запрета, так и его последствия для говорящих на данном языке, возникающие между ними психологические барьеры. На континенте Велада публичное проявление эмоций запрещено религией как нечестивое и допускается только на специальной исповеди, а употребление притяжательных местоимений («я», «меня», «мое») считается неприличным и фактически приравнено к ругательству. На соседнем континенте Шумар, где живут люди, которых жители Велады считают дикарями, неспособными на создание цивилизации, существует культура совместного употребления особого наркотика, позволяющего человеку полностью раскрыться перед другим. Главный герой романа волею обстоятельств знакомится с этим способом преодоления барьеров и начинает активно распространять его у себя на родине, чтобы устранить психологическую разобщенность. В этом мысленном эксперименте подчеркивается роль эмоционального общения как основы человеческой общности.
С. Казменко в рассказе «Сила слова» (1988) описывает космическую расу, которая приспосабливает другие расы к своим нуждам, овладевая их языком и способом мышления, а затем постепенно изменяя внутреннюю структуру их языка и тем самым изменяя через несколько поколений и строй мышления аборигенов на нужный себе. Основным источником силы и могущества этой расы была способность в разговоре сообщать собеседнику многое, что помимо его воли навсегда откладывалось в памяти. Это обеспечивалось их языком, главная цель которого была — описывать собственное мышление, а его структура была приспособлена для понимания лингвистических особенностей других и мышления других рас. В рассказе приведены и фрагменты местного языка нкода и описано, как посланник на эту планету по имени Ондизаг, сам «заразился» местным языком и менталитетом, когда попытался понять слово, описывающее понятие «душа», чуждое его расе. В результате он не только посмотрел на себя глазами аборигенов как на «человека без души», но по-другому увидел и всю свою расу, которая умела только брать и не умела отдавать и заботиться. Усвоив слово и понятие «душа», Ондизаг внутренне переродился и остался на этой планете.
Обратная ситуация с адаптацией к местному языку представлена в романе Ч. Мьевиля «Посольский город» (2011). В нем описывается колонизованная человечеством в далеком будущем планета Ариэка. На ней обитают разумные существа ариэкей, на уникальном языке которых способны говорить лишь несколько «измененных» людей-послов. Язык ариэкей отличается от привычного земного по двум причинам: во-первых, говорящий должен иметь два рта, а во-вторых, он не способен существовать в отрыве от окружающей действительности. Люди создают систему послов-мутантов, способных говорить синхронно каждый свои реплики — и тем самым получают возможность общаться с инопланетянами и покупать их удивительные биологические механизмы. А вторая особенность местного языка оборачивается тем, что люди, своим пребыванием и действиями меняя реальность на этой планете, делают язык ариэкей наркотиком. Появляется посол, именуемый Бог-наркотик (два странных человека, речь которых подавляет волю ариэкей). Местные жители, возмущенные своей зависимостью, лишают себя слуха, тем самым разрушая взаимодействие с миром. В результате происходит стирание культуры и воцарение анархии.
Однако есть и примеры описаний позитивных изменений, вносимых в психику человека с помощью языка. В фантастической повести Т. Чана «История твоей жизни» (1998 г., экранизирована в 2016 г. под названием «Прибытие») рассказывается о женщине-лингвисте, изучающей язык прибывших на Землю негуманоидных пришельцев. У этих разумных существ тела похожи на наших осьминогов — имеют радиальную симметрию и круговое расположение «глаз», опираются на семь конечностей (поэтому их назвали «гептаподами»). Выясняется, что у инопланетян устный и письменный языки существенно различаются, поскольку их письменность отражает не речевые паттерны, а специфические концепты, во многом отличающиеся от земных в силу отсутствия у этих негуманоидов ориентаций тела, присущих организмам с зеркальной симметрией («вперед-назад», «вправо-влево», хотя ориентация «верх-низ» для их телесной конструкции все же существенна). Этот письменный язык (названный героиней «Гептапод Б», в отличие от устного «Гептапода А») она обозначила как «семографический», подчеркивая его способность выражать сложные комплексы значений-сем (и в противоположность традиционному пониманию «идеографических» языков). Нюансы смысла в этом языке выражались взаиморасположением и поворотом фигур, а также формой, наклоном или толщиной отдельных линий в них. В отличие от линейно разворачивающегося (сукцессивного, дискурсивного) устного языка гептаподов их письменность представляла собой одномоментное (симультанное) представление сразу всей передаваемой информации. Это обусловлено отсутствием в их мировосприятии свободы выбора и линейных причинно-следственных связей, поскольку они воспринимают мир не как последовательность событий, а в полной совокупности всех уже бывших и будущих фактов. Погружаясь в изучение этого способа мировосприятия и создав описание соответствующего ему языка, героиня и сама изменяет свое восприятие реальности и становится способна видеть будущее на пятьдесят лет вперед.
Фантаст Л. Спрэг Де Камп, один из родоначальников жанра фэнтези, в своем эссе «Язык для путешественников во времени» (1938) говорит о постоянном укорачивании слов и предложений на протяжении развития человеческих языков для передачи большего количества информации за тот же отрезок времени, вследствие чего язык становится более компактным, но менее гибким и больше подверженным ошибкам и сбоям коммуникации.
Другой пример подобного рода — Р. Хайнлайн в рассказе «Бездна» (1949) описал язык спидток («скороговор» по И.В. Карасёву), ускоряющий мышление. Каждое звукосочетание-«слово» на спидтоке соответствовало длинному предложению обычного языка. Люди, владевшие этим языком, считали себя новой ступенью эволюции человечества. Интересно, что под воздействием этого рассказа Дж. Кихада создал искусственный язык Ифкуиль (1978–2004) (согласно уточнению С. Козловского, который советовался с его создателем, правильнее — «Ыфкуил»). Дж. Кихада стремился создать некий «сверхъязык», позволяющий максимально точно выражать мысли. Для достижения такой однозначности он использовал в ифкуиле 96 падежей, 58 звуков и 7 тонов, а также служебные частицы для обозначения иронии или гиперболы и создал оригинальную письменность ихьтаиль (чьи знаки довольно слабо отличимы друг от друга). В этом языке высокая семантическая насыщенность слов приводит к тому, что в 2 словах выражается предложение обычного языка из 19 слов. Однако стремление к однозначности превратило язык ифкуиль в чрезмерно сложную для усвоения и использования систему. И хотя в целом этот язык, действительно, существенно экономнее английского, поскольку заменяет одним словом выражение из более чем 10 слов и теоретически такой компактный способ семантизации должен ускорять мышление, реальных данных об этом пока нет.
Язык арахау (2006) также был создан писателем И.В. Карасёвым как совершенствующий и ускоряющий мыслительный процесс, а также передачу мысли в коммуникации. Сам автор утверждает, что подошел к созданию этого языка как к решению дифференциального уравнения, увязывающего в единую систему благозвучие, компактность и простоту. И.В. Карасёв также ратует за развитие микролитературы, краткие и семантически-ёмкие тексты которой больше соответствуют современной перенасыщенной информацией и скоростной эпохе, чем длинные романы и трактаты. По заявлению создателя, за счет использования теории множеств и выстроенной на этой основе сетки понятий (классов), а также определенной лингвистической структуры арахау в 3 раза сокращает речь. Это один из самый ёмких и лаконичных искусственных языков, созданный как эксперимент по «архивации смыслов» (подобный экспериментам с визуальным мышлением в психонетике О. Бахтиярова). В этом языке каждая буква имеет определенное значение; благодаря этому одно слово языка арахау за счет их сочетания может передавать целое предложение, а кроме того, любое слово из любого естественного языка может быть содержательно интерпретировано посредством арахау. Интересно отметить, что неожиданно для самого автора обнаружилось сходство целого ряда слов арахау со словами баскского языка. Несмотря на небольшой размер сообщества, на арахау выпускается журнал и написано (точнее, переведено) несколько художественных произведений и песен. Интересно отметить, что, невзирая на малую распространенность, арахау уже упоминается в написанной на плановом языке интерлингва книге К. Ринальди «Мини-история философских языков: от Аристотеля до токипоны» (2011).
На подобной же основе попыток совершенствования человека поэт и философ-мистик В. Хлебников создал свой проект «звёздного языка» (1920) — мирового языка людей будущего («будетлян»). По Хлебникову, есть три главных вида ума: неумь, разумь и заумь. В. Хлебников не создавал язык для бытового общения, он пытался создать средство прямой передачи информации, минуя шаблоны ума. Соответственно, на смену обычному «умному» («разумному») языку должен прийти язык «заумный» («за пределами разума»), который напрямую обращается к чувствам и эмоциям. Такой текст должен был производить на воспринимающего его человека эффект подобный воздействию коана — логически неразрешимой задачи дзен-буддизма, которая и предназначена для слома стереотипных программ ума, обеспечивая субъекту прямое восприятие реальности — сатори («просветление»).
В. Хлебников утверждал, что в своем словотворчестве пытается воссоздать забытый образный язык древних людей, который напрямую соотносил звук (слово) и предмет без посторонних ассоциаций, но был погребен под наслоениями поздних значений. Прежде использовали отдельный язык для быта, отдельный — для Бога; к этому необходимо вернуться, поэтому в будущем звёздный язык останется для сакрального и для искусства. Уже поэты-символисты считали слово ключом к чему-то тайному, а поэта — хранителем и единственным открывателем этой тайны. Сам же Хлебников полагал, что заумный язык — это язык богов и такое его понимание не является чем-то оригинальным, а восходит к глубокой древности, в частности — к ведическим гимнам.
В. Хлебников не успел разработать грамматику звёздного языка, ограничившись формулировкой значений основных его элементов. Тем не менее, поэт-мыслитель пытался использовать свой звездный заумный язык в собственном творчестве, хотя произведений, полностью написанных «заумным языком» у него нет. В работе «Художники мира!» (1919) поэт привел перевод русского предложения на свой звездный язык. Наиболее полно «заумный язык» продемонстрирован создателем в пьесе «Боги» (1921) и «сверхповести» «Зангези» (1920–1922), в который на нем говорят 17 богов (собранные в пьесе из японской, китайской, латинской, скандинавский, сирийской, зулусской, славянской, индийской мифологии), а также бог или пророк Зангези.
Иногда фантасты являются и лингвистами по образованию и в этом случае не только сами создают вымышленные языки, но и анализируют этот процесс с научной точки зрения. Например, Л.Х. Элджин в своей книге «Лингвистика и научная фантастика» (1994) рассматривает фантастическую литературу как экспериментальный полигон для лингвистов, позволяющий им делать интересные наблюдения над языком, а также дает рекомендации по конструированию вымышленных языков. В романе Л.Х. Элджин «Родной язык» (1984) один из персонажей учит другого новому слову — «athad», обозначающему «поверхность тела» вместо воспринимаемого обычно «набора деталей» (руки, ноги, глаза, волосы и т.д.) и тем самым помогает ему обрести новый взгляд на тело, изменить восприятие и мышление. Этот процесс писательница называет «позитивной сменой фокуса» (positive linguistic refocusing); возможен обратный процесс — негативная смена фокуса (negative linguistic refocusing), то есть смещение внимания с целого на части. Оба эти процесса смены фокуса можно смоделировать в вымышленных языках фантастического произведения и пронаблюдать их последствия.
В редактируемом Л.Х. Элджин бюллетене «Языкознание и научная фантастика», который два раза в месяц рассылается подписчикам по электронной почте, обсуждаются многие лингвистические темы: сконструированные (искусственные) языки, используемые в научной фантастике; переводы с языка на язык и методы усвоение языка; лингвистические проблемы построения сюжета научно-фантастического произведения; работы лингвистов на ниве фантастической литературы и лингвистические труды научных фантастов; компьютерный жаргон — киберсленг; создание нового языка для фантастического произведения; укоренившиеся в научной фантастике лингвистические мифы; гипотезу лингвистической относительности; теорию метафор и области ее применения.
Будучи убежденной феминисткой, Элджин стремилась сконструировать специальный вымышленный язык женщин для борьбы с «мужским шовинизмом». Проект «женского языка» был связан с тем, что феминистки много говорили о несостоятельности имеющихся человеческих языков для выражения специфического женского мироощущения и женских чувств. Л.Х. Элджин решилась на эксперимент, занявший целое десятилетие: для своей серии романов «Родной язык» (1984), сюжет которых разворачивается вокруг лингвоконструкторской деятельности группы женщин-лингвисток, она создала феминистский язык лаадан, словарь и грамматика которого были опубликованы в 1988 г. В интервью она утверждает: прекрасно понимая, что большая часть этого труда никогда не войдет в роман, она все же тщательно проработала структуру «языка, описывающего мироощущение и мировосприятие женщины» — его фонетику, семантику, грамматику, синтаксис. Однако создательница лаадана оказалась разочарована реакцией: феминистское движение проигнорировало этот женский язык; при этом она отмечает, что клингонский язык (разработанный для сериала «Звездный путь» — англ. «Star Trek», 1966–1969), тяготеющий к «мужскому» мировосприятию, оказал впечатляющее воздействие на культуру. Отсюда Л.Х. Элджин сделала вывод: существующие на сегодня человеческие языки действительно не способны служить средством обмена информацией между женщинами, поскольку с их помощью ей не удалось донести до женщин сведения о новом перспективном феминистском языке.
Отечественная писательница, физик-теоретик, выступающая под псевдонимом О. Лаэдэль, создала «Утопию планеты Атэа», которая включает описание планеты и населяющей ее однополой (в наших понятиях женской) цивилизации бессмертных прекрасных лемле, а также их произведения искусства (прозу, стихи, рисунки) и описание языка. О. Лаэдэль разработала для своей мира Атэа сначала язык эналь (ладар’аталь), а затем и более удачный язык ларимин (2005), который содержит более 2000 слов. Согласно ее описанию, язык эналь был целенаправленно создан группой ведьм и философов в античную эпоху как международный язык науки и предназначался прежде всего для написания на нем научных трудов, общения ученых, преподавания. Название «эналь» происходит от корня эн-, означающего всеобщность, собирательность, и может быть переведено как «всейный», «всюдный» язык. Автором было предложено писание грамматики и составлен Эналь-русский словарь, включавший более 1300 слов, а также создан небольшой корпус текстов на языке эналь и представлен ряд «переводов» литературных произведений с языка эналь на русский.
В 2005 г. О. Лаэдэль заменила язык на ларимин (что является именем собственным от слова лемле «язык»). Как объясняла она сама в своем произведении: «Логические принципы, лежащие в основе устройства ларимин представляют собой результат усовершенствования, развития и исправление ошибок логики устройства эналь. А лексика языка ларимин, вернее вообще все его значащие элементы возникали из поиска и ведовского прочувствования ассоциаций между звуками и образами, по сути дела — рисования образов фонемами языка (некоторые из этих образов были взяты, с большей или меньшей адаптацией, из эналь и естественных языков)».
Б. Лонгиер в повести «Враг мой» (1979 г., по ней снят одноименный фильм в 1985 г.) помогает читателю изучить дракский язык вместе с главным героем — землянином Уиллисом Дэвиджем в ходе общения того с ящероподобным инопланетянином (которого он назвал Джерри). В романе и фильме продемонстрировано, как достижение представителями совершенно разных и враждебных рас все более глубокого взаимопонимания — в ходе совместного решения проблем выживания и нахождения возможности общаться и понимать друг друга — превращает их в настоящих друзей. В дальнейшем автор использовал дракский в следующих произведениях этого цикла («Грядущий завет», 1983, «Последний враг», 1997), а также в разговорнике этого языка «Дракский для путешественников» (1998). Лонгиер также написал эссе «О языках инопланетян (или некоторые опасности преждевременного начала)» (1998), в котором он рассказал о своем опыте конструирования дракского языка.
В фантастике имеются и примеры того, как язык не только способствует, но и препятствует общению в силу некоторых своих особенностей. Например, в сатирическом рассказе Р. Шекли «Потолкуем малость?» (1965) описано столкновение лингвиста с языком, не поддающимся изучению. Герой рассказа — полиглот, умеющий быстро учить любые языки, но главная его цель — купить любую недвижимость, чтобы Земля имела законный повод для захвата планеты под предлогом защиты своего гражданина. Однако этот план сорвался из-за того, что местный язык хон чрезвычайно быстро изменялся — практически в течение недели и поэтому земной эмиссар был вынужден удалиться.
Существует и яркий пример того, как естественный (хотя и архаичный) язык становится языком фанатическим благодаря помещению его в соответствующий антураж. Так, в цикле романов Хироюки Мориока в жанре «космическая опера» «Звездный герб» (1996), которым поклонники дали неофициальное название «Seikai no Saga» (японск. — «Звездная сага») и по мотивам которых было снято несколько аниме-сериалов и издана манга, используется баронн — вымышленный язык расы авов. Баронн имеет некоторое сходство с древнеяпонским за счет очистки японского языка от иностранных заимствований, однако имеет только фонетический (а не иероглифический) алфавит — на манер западных языков. При этом данный вымышленный язык имеет систему склонений и спряжений, а также демонстрирует некоторое сходство с искусственным (плановым) языком эсперанто.
Таким образом, проведенный обзор демонстрирует, что фантастика с давних времен моделирует различные варианты использования языков, отличных от естественных для человека. Фактически, фантастическая литература является экспериментальной площадкой для продумывания будущего, а также высвечивания важнейших аспектов и проблем настоящего. Писатель (как, впрочем, и любой деятель искусства) является «органом восприятия» общества, позволяющим осознать и даже попытаться решить проблемы, которые люди иногда просто не замечают. Именно таким образом писатели-фантасты в своих произведениях привлекают внимание аудитории к той важнейшей роли, которую язык и практика его применения играют в сознании и поведении человека.
Урок, который можно извлечь из проведенных фантастами «мысленных экспериментов», — это необходимость сознательного, внимательного отношения к языку и его использованию в общении и в организации социальной жизни в целом. А еще — это важная роль языка в формировании и развитии человеческой психики и общества. Поэтому, если мы хотим двигаться вперед, нам необходимо продвигать и язык. И если естественные языки, подобно живым существам, развиваются по собственным закономерностям и сопротивляются внешнему влиянию, а конланги плохо приживаются в практике коммуникации, то изменения языка нужно производить для себя лично. Это значит, что надо осваивать новые способы описания мира, отличающиеся от привычного, выраженного в родном языке. Надо осваивать язык живописи, музыки, танца, архитектуры, техники, математики, философии, повадки животных и особенности растений и т.д. Наконец, надо изучать языки других народов. Каждый из этих разнообразных способов описания мира акцентирует в нем свои особенности, поэтому, чем больше языков описания мы используем, тем богаче и полнее (а значит, и точнее) будет для нас картина мира и тем глубже мы будем понимать этот мир. Вот чему учат нас искусственные языки фантастических произведений!
