Блюз из подвала. Часть вторая
Беседа с Сергеем Бобылёвым
Вопросы: Роман Васильев, Екатерина Заволокина
Начало здесь.
Роман: Вы помните свой первый коммерческий заказ?
Я довольно рано определился с тем, что мне надо, и с начала третьего курса работал в издательствах. Первая была брошюрка для ВнешТоргИздата, за которую заплатили довольно приличную по тем временам сумму. В издательстве «Мир» вёл серию научпопа. Там, кстати, познакомился с Максимом Жуковым. Я наблюдал, как он работает, стоял за спиной, когда он размечал макет для фотонабора и комментировал каждое свое действие. Это была восхитительная алхимия!
Я успел захватить докомпьютерную эпоху, когда книжный, и вообще графический дизайн был по-преимуществу ручным, требовал специфических знаний и был элитарным занятием. И сейчас, сидя за компьютером, я задаю вам естественный вопрос: где границы профессии, где заканчивается дилетантизм? Каждый может набрать текст, поставить рядом картинку, напечатать это дело на бумажке – и это будет дизайн, не так ли? Если дизайн – это оформление сообщения.
Екатерина: И в чём разница?
В предпроектном исследовании. У тебя есть: задание, срок, технология и бюджет. Эти 4 вещи определяют всё. Весь смысл дизайна заключается в том, что ты находишь в задании условия, которые делают результат.
Например, задание – ежегодный отчет электростанции. Архаичная, времён 80-х годов, местная электростанция. Это её последний годовой отчет, так как эта электростанция перестаёт быть самостоятельной единицей, и становится частью РАО ЕЭС. Директор хочет хлопнуть дверью, ставит задачу победить на конкурсе годовых отчетов.
Я обнаружил гигантские залы с чудовищными облезлыми машинами, ржавыми рычагами. Гайками в человеческий рост. В стилистике космической фантастики Жюля Верна!
Екатерина: Стимпанк?
Возможно. Я был всем этим захвачен, и понял, что эту стихию обязательно надо фотографировать, пока она жива. А я фотографировать не умею, и у меня фотоаппарата не было на тот момент. Попросил Заморкина, он привез мне цифровую камеру из Москвы, он же мне дал и штатив.
Я решил, что моей темой будет свет. Выделили мне двух человек, дали большие фонари. По моему требованию ночью на электростанции выключили свет! Это же логично: как еще показать свет? Только ночью. Эти двое там ходили среди турбин, по лестницам, заглядывали в службы. Случайные лучи света выхватывали из темноты фрагменты железных монстров и иногда людей, затерянных среди них. Как в фильме фэнтези. Таким образом я нафотографировал несколько сотен сюжетов. Кроме того, и я это никак не мог пропустить, множество чудесных надписей от руки. Жуть чугунная, темнота… И в конце книжки свет из окна, а последний кадр – вот он, рассвет над электростанцией на берегу озера!
Вот простая логическая цепочка, сформировавшая всю стилистику. Всё было сделано очень быстро – пока я там неделю лазил, они мне текст готовили. Набор на двух языках я сделал громоздко, Гермесом, шрифтом, существующим только в одном полужирном варианте. Сказочная была работа!
Как ни странно, задание я выполнил полностью. Мой отчёт победил в номинации «Самый эмоциональный».
Екатерина: Как вы соотносите рациональную и эмоциональную части вашей работы?
При работе вообще эмоций никаких.
Екатерина: Но в дизайне же бывают задачи, которые требуют эмоционального включения.
Кайф от работы, удовольствие от процесса, это конечно эмоция. Но всё должно быть под контролем, если мы говорим о профессиональной деятельности. Чем эмоционально отличается оформление альбома по античному искусству от пособия по сельскохозяйственной технике? Ничем. И кайф одинаковый, если получилось хорошо. Дизайн не имеет жанровых границ, это оформление, всего, что не оформлено. Ты получаешь сырой продукт, и делаешь его съедобным.
Роман: Назовите любимый шрифт.
Есть такой. Мой друг Толик Неснов сделал мне умопомрачительный подарок. Один файл со всеми начертаниями Универса, от узких светлых до широких жирных. Я сейчас пользуюсь только им. Забыл про проблему выбора подходящего шрифта. И ещё не было случая, чтобы он какой-нибудь теме не соответствовал. Собственно, значение этого произведения Адриана Фрутигера и состоит в максимальной универсальности.
Роман: Важно ли знать полиграфические термины?
О! Когда ты слышишь от человека профессиональную полиграфическую терминологию, ты сразу понимаешь, что он тебе друг, что он тебе родной! Сейчас почти нет традиционных типографий, в основном цифровые с компьютерным дискурсом. Какое это было удовольствие – прийти в типографию раньше; с метранпажами, гартоварами… Корпус, цицеро, марзан, бабашка, полуапрош, полторы круглых, головка, ляссе, спуск полос, кернинг, капитель… Исключительный кайф говорить на языке, понятном избранным. Только ради этого стоит его знать.
Екатерина: Вам никогда не хотелось разработать свой шрифт?
У меня есть. Две штуки. К сожалению, что-то произошло с этими файлами и со временем они перестали читаться. Это – ЛокоМотив, сам придумал <показывает несколько визиток>. Второй ОСR-В, тоже создание Фрутигера, который я русифицировал.
Екатерина: Написав телефон словами, вы не облегчили жизнь тому, кто его набирать будет…
Но и не слишком осложнил. Я воспользовался естественным совпадением длины строк – жалко было пропускать такой случай. Зато теперь её жалко выкинуть, потому что она не похожа на другие.
Роман: А вот эту визитку я видел в книге «Графический дизайн в России» Елены Черневич.
Спасибо, что добыл для меня в сети это издание. Да, несколько объектов Елена Всеволодовна у меня для своей книги попросила, но я не знал, что перед смертью она успела её закончить. Конечно, очень льстит, что в истории русского дизайна XX века мне посвящён целый разворот.
Екатерина: Как бы вы охарактеризовали её деятельность?
Арт-критик, европейский авторитет. Думаю, что её статус такой же, как и у В. Г. Кричевского, только он ещё себя называет дизайнером и вполне имеет на это право. Область её интересов – современная актуальная графика, фотография и дизайн, в том числе и предметный. Насколько мне известно, живописью она не интересовалась.
Екатерина: Как вы разделяете понятия живописи и графики?
Так же, как разделяет общеизвестная теория искусства: живопись от графики отличается только способом хранения. Живопись – то, что не нуждается в специальной защите. Графика – то, что требует особых условий хранения, под стеклом, в шкафах специальных графических кабинетов, боится солнца.
В Елене Черневич меня всегда поражало ответственное отношение к делу. Однажды она редактировала номер журнала «Да!», для которого я написал небольшую статью. Так она звонила из Москвы три раза по междугородному телефону (тогда не было мобильных), притом, что лишних денег у неё никогда не было, чтобы выяснить детали. Вопросов оказалось множество! По каждому абзацу. Всё уточнялось, вплоть до последней мелочи или фразеологической неточности.
Такого отношения к работе я никогда не видел. И это была её профессиональная норма! Я абсолютно уверен, что каждая дата, инициал, цитата, название в её книге проверены по нескольким источникам. У Кричевского то же самое. Точно знаю, какой скурпулёзный исследовательский труд стоит за небольшим замечанием в скобках, что в материале такого-то автора ошибочно указан 22 год, а не 23. У него нет пустяков. Кстати, он говорит, что большинство неприятностей в России происходит из-за того, что люди на письма не отвечают.
Елена Всеволодовна преподавала в Полиграфическом институте на третьем курсе технологию фотографии. Два часа в неделю на протяжении года. В условиях ориентации на иллюстрирование, малозначащий предмет, а она из этого курса делала событие. Едва ли не самый полезный за пять лет. Помню, для демонстрации какой-то темы она на эпидеоскопе проектировала на двигающиеся полураздетые фигуры 100 портретов Моны Лизы Леонардо Да Винчи, обработанные с использованием разных фильтров. Незабываемое шоу! Мы делали с ней новогодние открытки фотограммами. Было задание найти в природе объект, который мог бы стать растром. Все темы были необычны, азартны и заставляли смотреть вокруг другими глазами.
Она никогда не улыбалась дежурной улыбкой. Удивительно серьёзно относилась к студентам, при всём своём статусе, слушала каждого. Со мной до этого никто не обращался, как с носителем какого-то ценного содержания. Это вызывало желание соответствовать. Она умудрялась всех хвалить, находить хоть что-то хорошее. При этом, когда она говорила: «Серёжа, как вы аккуратно приклеили вот эту бумажку», хотелось сквозь землю провалиться от стыда! Потому что это означало отсутствие заслуживающего внимания.
В конце концов, я считаю, что это она из меня сделала человека.
Роман: Как бы вы оценили современную систему подготовки графических дизайнеров в России?
В СССР было два полиграфических института, из них один, во Львове, заочный. А в маленькой Голландии 26. Всё, про систему подготовки больше рассказывать ничего не надо. Сейчас многое изменилось и только в Ставрополе 5 заведений с дисциплиной «дизайн». Или 6. А рассказывать про систему по-прежнему особенно нечего. Все так же учат рисовать натюрморты, а не думать. Учат рисовать буквы, а не тому, как пользоваться сотнями тысяч уже существующих. Учат фотошопным фишкам, а не поиску идей. И все учат только тому, что умеют сами.
Я бы собственным опытом делиться не стал, я показывал бы спектр возможностей. Как можно к одной теме подбираться с разных сторон. Как одно и то же могло делаться в двадцатых годах, или в шестидесятых, или в XVIII веке. И никому не навязывать свою точку зрения. Чтобы каждый получал своё собственное удовольствие от этого бесконечного мира и был не похожим на других.
Но я бы не знал, что делать с девочками. Потому что дизайну сейчас учатся одни девочки. Почему так происходит – тема любопытная, но в любом случае, непонятно, как можно всерьёз обучать девочек дизайну. Этому суровому, требующему ответственности и крепких нервов занятию. Связанному с поведением людей, большими деньгами и амбициями. Иногда небезопасному.
Впрочем, я могу представить, что, если не стремиться готовить профи, можно просто учить пользоваться мозгами. Каждая дизайнерская задача и есть тренировка сообразительности. Когда человек умеет самостоятельно думать, он перестает быть объектом для рекламы, на него не действует пропаганда и его трудно обмануть. Почему бы и нет? Чем не программа? Было бы интересно и практически полезно даже для девочек.
Роман: Надо ли преподавать дизайнерам философию?
Надо больше, чем кому-либо хотя бы по двум причинам. Во-первых, дизайн занимается связями между людьми, и это максимально близко к базовой теме философии: место человека в мире. Во-вторых, такие дизайнерские занятия как corporate identity или type design требуют свободного владения абстрактным мышлением, инструментом всех философских рассуждений. Для примера, арифметика как самое загадочное, что лежит на поверхности: 3 – это сколько? Что общего между конструкциями «3 мухи» и «3 века до н. э.»? И вообще странно, почему мало кто знает, что культура – это любой результат человеческой деятельности (мусор и преступление тоже) и в философском смысле в мире нет ничего, кроме культуры и природы; что человек отчасти млекопитающее, а человек он настолько, насколько часто пользуется сознанием; что западная демократия и технологическая успешность определена протестантским рацио, а особенности русского менталитета – двуглавым гербом как точным символом противоречивого евразийства и так далее… Дизайнеру особенно важно понимать, где он находится.
Екатерина: А у вас есть своё лицо? Возможно, оно проявляется против вашей воли…
Нету! Я себя ценю за то, что у меня нет определённой стилистики. Вот книжки лежат, они все сделаны по-разному.
Екатерина: А для меня есть! Они все немного хулиганские.
Когда я делал в издательстве детские книжки, я позволял себе много лишнего, пробовал возможности, баловался. <берёт в руки книжку «Дорогая муха», пролистывает>. Забавное было время. Любопытно было проверять, на что способна типография. Часто оказывалось, что можно то, чего нельзя. Здесь, например, на нарисованное крыло мухи марля приклеена. А вот тут, про таракана, аппликация из разных видов шоколадной фольги. Никто не знал, что получится от этих зеркальных отражений. Рискнули под мою ответственность. Получилось занятно. Печатникам тоже было интересно.
Роман: Давайте поговорим про каталог «Икона в собрании музея». Подача там такая: сначала идут обороты, а потом сами иконы. Ведь это не могло прийти от заказчика, идея-то наверняка ваша.
На обороте старой иконы остаются следы прежней жизни, различные надписи, полезные для атрибуции и рассматривания. Я просто использовал свойство «кодекса» – переворачивается страница, как переворачивается иконная доска. Обложка сделана так же, из лица и оборота иконы, причем толщина блока еще больше делала книгу иконой.
Я себя ценю вот за эту работу. Тема та же: лицо – оборот. Метапоэтика – это способ освоения эстетического материала с помощью его самого. Грубо говоря, это когда поэт пишет про то, как он пишет, или художник рисует то, как он рисует, а исследователь занимается тем, как автор сам себя оценивает. Это вещь о самой себе. Как лучше всего делать эту тему? Естественно, делать оформление про оформление. Делаешь обложку, состоящую из нескольких слоев, представляешь, что они лежат друг на друге. Представляешь, что на обороте ты видишь их сзади. Таким образом, на 4-й сторонке обложки нижний слой становится верхним.
Екатерина: Как будто на стекле.
И это естественно для книжного блока, если воспринимать его как физическое тело. Предположим, что он прозрачный. Предположение, из которого получается дизайнерская тема. Ничего от себя я тут не придумал! Я просто к этому объекту отнесся методически последовательно.
Роман: А какие книги стоят на вашей типографической полке? Что стоит обязательно прочесть дизайнеру?
Читать надо всякие умные и весёлые книжки, а «стоит обязательно» рассматривать всё, что напечатано. Любой объект, попадающий тебе в руки, будет полезным и занятным, если смотреть профессионально. Т.е. задавая вопросы «почему так?» и «не лучше ли было так?». Кричевский пользуется понятием «всёчество», заимствованным у футуристов, которое в данном случае значит, что любой продукт печати может быть источником полезного опыта. Особенно любопытны анонимные, случайные, технические бумажки, которых не касалась рука проектанта, как бы продукт природы, то, что называется «printed ephemera». Хотите, покажу? Вот, последнее мое впечатление, купил несколько дней назад <показывает упаковку семян редиса>. Я беру любую книжку, и она для меня повод попасть в родную стихию. Там, где люди видят сообщение, я вижу две строки, выключенные влево и набранные прописным полужирным гротеском <показывает на монитор включённого телевизора>.
Роман: Пользуетесь ли вы какими-то наработками? Бывает, что копите идеи для будущих проектов?
У меня не может быть никакой заготовки. Нужен заказ в качестве естественной двигательной силы. Тогда я узнаю новые вещи и новых людей, которые придумают себе для меня новую графическую тему.
25 августа 2018
