Каббала Кордоверо и фигура цадика в хасидизме
Моше Идель
Девятая лекция серии «Каббала Кордоверо»
Проект «Идеи без границ» культурного центра Бейт Ави Хай
Авраам Азулай и «Хесед ле-Авраам»
На последней встрече я буду говорить о последователях Кордоверо, о становлении его каббалистического учения и о его влиянии на каббалистический мир и, позднее, на хасидизм.
Не только его непосредственные ученики и современники ощущали на себе влияние Кордоверо, публиковали и комментировали его труды. Это касается и тех, кто не знал его и не жил одновременно с ним.
Самый главный пример — каббалист рабби Авраам Азулай. Он родился в Северной Африке. Ему стало известно о каббале Кордоверо и он отправился в Эрец-Исраэль искать рукописи Кордоверо. Авраам Азулай написал ряд книг по мотивам Кордоверо, но самая важная для нас — книга «Хесед ле-Авраам».
Эта небольшая книга представляет собой, по сути, сборник отрывков из творчества Кордоверо, очень продуманный сборник. Он знал, что выбирать. Он предъявляет его творчество в более «народной» форме. Эта книга была дважды издана еще до возникновения хасидизма. Сейчас вы поймете, почему я об этом говорю.
Он написал и другие книги, в которых тоже заметно влияние Кордоверо. Например, он написал большую книгу, в трех больших томах, которая называется «Ор ѓа-Хама». Это комментарий к книге Зоѓар, написанный после Кордоверо. Он прочел книгу Кордоверо «Ор Якар», взял из нее отрывки и добавил комментарии к Зоѓар, созданные учениками Кордоверо — Хаимом Виталем, Авраамом Галанте. Таким образом он познакомил читателей с сочинением Кордоверо, которое не было издано — с книгой «Ор Якар».
Хотя эта книга не была издана своевременно, но когда наконец ее опубликовали — это было дело рук хасидов. И это не случайно. Труды Азулая служили основным каналом, через который идеи Кордоверо проникали в широкое общество, и отличались связностью и спокойной формой изложения. Он отбирал наиболее важные тексты, не углубляясь чересчур в теологию. Этот момент я хочу особо отметить. Мы позже поговорим о «сломе теологии».
Таким образом, можно получить представление о Кордоверо, не осваивая подробно учение о сфирот и аспектах, а изучая его лишь с точки зрения поведения. Нет сомнений, что об Аврааме Азулае было известно хасидам. Я могу доказать, что его книга «Хесед ле-Авраам», была в доме, где ночевал Бешт. Не утверждаю, что он ее читал. Я тоже читаю не все из того, что есть у меня дома. Но имеется определенное сходство между содержанием «Хесед ле-Авраам» и трудами Бешта и его учеников.
Йешаяѓу Горовиц и «Шней Лухот ѓа-Брит»
Другое сочинение, имеющее большое значение для распространения учения Кордоверо и возникновения хасидизма, называется «Шней Лухот ѓа-Брит». Автор этого объемного сочинения –рабби Йешаяѓу Горовиц. В отличие от Азулая, который заимствовал 95 процентов у Кордоверо, он взял материал из многих источников, например, из книги «Решит Хохма», и представил кордоверианские концепции в еще более народной форме. Книга «Шней Лухот ѓа-Брит» оказала большое влияние на еврейскую духовность впоследствии, наряду с «Решит Хохма».
Эти произведения — «Хесед ле-Авраам» и «Шней Лухот ѓа-Брит» — без сомнения, сформировали мир евреев Восточной Европы. Тексты завещаний и цитат говорят нам о том, что это явление нельзя оставить без внимания. Благодаря распространению кордоверианских идей в более простой форме, то есть без погружения во все тонкости каббалистической теософии… Это я называю «сломом теологии» — теология остается в стороне, а мы говорим не о теологии, а о чем-то другом. Так вот, благодаря этой популяризации мы объясняем людям что делать, не тратя годы на изучение книги «Пардес Римоним», не говоря уже о других книгах Кордоверо.
«Слом» — это значит, что теология остается в определенном виде, но оказывается, что она разломана на части; то есть человек может что-то одно из нее взять, а другое не брать. Чтобы продемонстрировать вам это явление, я расскажу о четырех темах, касающихся возникновения хасидизма. Все они связаны с Кордоверо.
Вчера мы уже сделали один шаг, когда говорили об историях. Истории рассказывают о ком? О святом человеке. Верно? Бездельник тоже в конце концов стал человеком Бога, уединяющийся человек стал в конце концов тем человеком, который обрел постоянную прилепленность к Богу, и не смог функционировать в этом мире.
Это две истории содержатся в книге «Решит Хохма» и их пересказывают в первых книгах хасидизма практически слово в слово, а не в виде парафраза. Жанр историй о святых людях, то есть о цадиках, несомненно, происходит из кордоверианской литературы. Да, существует и литература, связанная с Ари — «Шивхей ѓа-Ари». Эти истории там тоже есть. Но невозможно игнорировать тот факт, что кордоверианские истории из книги «Решит Хохма» передаются почти слово в слово, выражая идеал простого человека, который может дойти до статуса святого без молитвы и без изучения Торы, а через ментальную концентрацию на определенной теме. Такой святой человек займет центральное место в хасидском мире. Это цадик.
По поводу второй темы мы сейчас прочтем текст. В кордоверианских источниках есть определение цадика, которое было позаимствовано первыми хасидами. Я говорю не о влиянии, а о прямом заимствовании. Мы прочтем текст об этом. Нет никакого сомнения, что есть связь между авторитетом цадика и наличием хасидских историй, хасидских «деяний».
Это цадики, о которых хасиды рассказывают. Если у вас нет святого человека, вы не рассказываете о нем историй. Можно доказать, что две вещи — определение цадика и истории о нем — имеются в трудах Кордоверо и его учеников, и легли в основу хасидизма. И это центральные темы в хасидском мире.
Третья тема — это тема молитвы. Хочу сказать вам: книгу «Пардес Римоним» Кордоверо заканчивает темой интенции в молитве. Последний раздел в книге «Пардес Римоним» — это раздел об интенции. На мой взгляд, это свидетельствует о том, куда двигался Кордоверо в интеллектуальном плане. Не только изобразить божественный мир, но и объяснить, что нужно человеку в религиозной жизни — молиться и притягивать энергию из высшего мира, чтобы исполнилась просьба, какова бы она ни была. Эти темы — центральные в хасидском мире. Молитва, цадик, истории о цадиках — это центральные вещи. Не просто «элементы хасидского мира», а несущая конструкция хасидского мира.
Я попробую показать вам с помощью нескольких цитат, что тексты, которые мы читали ранее, составляют основу хасидизма. Я не упоминал здесь, что говорит Бешт по поводу притчи о бездельнике. Он говорит прямо: содержание притчи о бездельнике не вызывает вопросов. Но здесь не только вопрос литературного влияния. Это история о простом человеке, который становится идеальным с интеллектуальной точки зрения и благословляет людей, приходящих к нему за благословением. Этот тезис, на мой взгляд, является основополагающим в хасидском мире. Я привел совершенно ясный пример.
Яаков Йосеф из Полонного
Я хочу прочесть с вами несколько текстов времен самого начала хасидизма. Рабби Яаков Йосеф ѓа-Коѓен Кац из Полонного. Он был приближенным учеником Бааль-Шем-Това, и сохранил многое из его учения, сотни цитат. Именно их следует изучать, если вы хотите понять, что такое Бешт. Как правило, он цитирует Бешта слово в слово, маркируя цитаты: «мой учитель…», «до этого места — его слова», «так говорил мудрец». Но часто, на мой взгляд, он приводит слова Бешта, не упоминая, что это Бешт. В любом случае ясно, что это истоки хасидизма.
Вот что написано в книге «Толдот Яаков Йосеф». Первое сочинение, которое было издано в хасидском мире, в 1780 году. Вот что он пишет:
«Еще нужно сказать, что возвышенный статус цадика, основы мироздания, называемого миром, соединяет две противоположности и называется миром». Это теософская концепция. Согласно каббале, цадик находится между Тиферет и Малхут. Он соединяет их; женское и мужское начала описаны тут как две противоположности. Поэтому одно из названий цадика в каббале — «мир».
«…как известно, он — посредник мира между людьми». Сейчас будет фраза, которую я не хочу подробно разбирать: «и в плоти моей я вижу Бога». На мой взгляд, плоть, о которой он тут говорит, не относится к определению цадика, а связана со сфирой Йесод. «…и даже в заповедях, касающихся только речи, без деяний…» Это очень важно. Мы снова видим, как и у Кордоверо, что речь может оказать серьезное влияние. Даже те, кто не совершают никаких поступков, а именно — не выполняют заповеди, все же могут с помощью речи добиться единства высших миров. «…нуждается в отделении и соединении букв, чтобы присоединить их к словам…» Что за буквы? Какое соединение? Только те буквы, которые произносятся. Только звуки. «…и это не может исполнить никто, кроме цадика…» Того, кто может добиться единства высшего мира, чтобы функцией цадика было соединение и отделение с помощью букв. Я не буду сейчас объяснять термин «соединения» букв вместе, это важный термин, но я не могу на нем останавливаться.
«…это не может исполнить никто, кроме цадика, притягивающего благо духовности сфирот». Слово в слово — Кордоверо. Что делает цадик? Объединяет высшие миры. После этого он может притягивать благо духовности сфирот. Это явно кордоверианский термин. И он притягивает его «со светом Эйн-Соф внутри, который отделяет буквы, чтобы соединить их со словами, и как я писал во введении…» Действительно, во введении он об этом пишет. Важное здесь для меня выражение — цадик «притягивает», «тянет» благо при помощи букв и слов. Это, на мой взгляд, важнейший посыл Кордоверо в книге «Пардес Римоним». Не просто один из посылов, а главный посыл, на мой взгляд.
«И вот, буквы речи…» Обратите внимание — «речь» в тексте фигурирует все время. Мы не говорим о людях, которые молча читают книги или пишут буквы. Мы говорим о буквах разговора, то есть о звуках.
«…называются сосудом, у коего есть границы и мера, и их название — “есть”». Каков тут смысл? Каждая буква произносится, каждый звук. И она ограничена. Внутри чего-либо ограниченного находится свет Эйн-Соф. Буква ограничивает бесконечный свет. Так же и практические заповеди. Это тоже средство для привлечения блага из высшего мира. Это тоже «есть», в отличие от Эйн-Соф («бесконечного»). «Есть» — это нечто ограниченное.
«…так же и практические заповеди, такие, как талит и тфилин, — это сосуд, называемый “есть”, и нужно притягивать в него свет духовности, оживляющий его». На мой взгляд, здесь мы видим определение цадика, определение истинной молитвы, функцию цадика как привлекающего силу из высшего мира, и предпочтение разговора другим заповедям.
На мой взгляд, в этом отрывке (есть много параллельных отрывков в ранних хасидских источниках, причем иногда приводится прямая цитата Бешта, здесь же, по воле случая, нет прямой цитаты Бешта) основой являются, несомненно, кордоверианские источники, потому что в этом контексте рабби Яаков Йосеф из Полонного цитирует книгу «Хесед ле-Авраам». Не нужно угадывать, откуда он взял, — он сам говорит. Остается вопрос, читал ли эту книгу сам Бешт, но это, на мой взгляд, несущественный вопрос. Первоначальный хасидский источник содержит кордоверианский посыл о центральном месте молитвы, о речи и ее специфике и о цадике как о едином целом. Здесь вводится еще одно понятие, о котором я не хочу сейчас говорить — «соединение букв». Практика соединения букв есть у Кордоверо в одном из 32 разделов книги «Пардес Римоним» — в 30 разделе, то есть в одном из высших разделов. Он называется «Раздел о соединении букв». Эта идея тоже взята у Кордоверо. Это центральные моменты в мире хасидизма. И молитва, и речь, и цадик — все это единое целое. Он не приводит разные источники, чтобы сказать: «вот что важно». Они все в одном месте.
Перейдем к следующему тексту. Это текст связан с темой, которую мы уже разбирали; эта тема часто встречается у Кордоверо.
Аарон ѓа-Коэн Перлов из Апты
Автор текста — Аарон ѓа-Коэн Перлов из Апты. Этот автор очень много сделал для распространения учения Бешта. Хотя он жил через поколение после Бешта, но он собрал все тексты, которые ученики Бешта приводили от его имени в своих книгах, и составил сборник под названием «Кетер Шем-Тов». Это первый сборник цитат из Бешта под одной обложкой. Аарон Перлов из Апты написал несколько книг, но «Кетер Шем-Тов» оказал огромное влияние, в частности, на исследователей, которые не утруждают себя чтением оригинала, а читают сборник Аарона ѓа-Коэна из Апты «Кетер Шем-Тов». В книге «Ор ѓа-Гануз ла-Цадиким» он пишет:
«И она (праматерь Сара), и все ее намерения в украшении себя и прихорашивании были направлены только на небо, чтобы украсить портрет высших миров; то есть, поскольку концепция высшей жизненной силы — это искра Шхины в человеке, и потому, если украшает человек себя [добавлю: тот, кто это делает], имеет в виду украшение Шхины».
Здесь мы видим другую тему — я уже говорил, что у Кордоверо культ Шхины занимает важное место. В хасидизме тоже есть культ Шхины. Когда женщина украшает себя — это не заповедь (хочу подчеркнуть этот момент). Она не исполняет еврейский ритуал. Мы говорим о другом, о чем я уже упоминал, — это служение в материальном мире. Женщина украшает себя. Сара. Она украшает себя не для того, чтобы быть красивой. Она отображает красоту Шхины. Она должна украшать Шхину.
«И было все намерение Сары в украшении себя и прихорашивании. Как написано: “Выходите и поглядите, дочери Сиона”, то есть выходите — из материальности, и поглядите — на духовность, потому что материальность красоты — лишь отметка, знак [мы бы сегодня сказали — символ] красоты высших миров, и здесь пребывает искра красоты из мира Тиферет. И надо понять, что эта красота ничтожна, как свеча перед светом солнца, перед красотой высшего мира».
Прежде всего тут речь идет про женское начало. Женщины, когда они украшают себя, если они знают об этом, исполняют заповедь служения в материальности. Настоящая красота находится в высших мирах, но и в нашем мире есть искра Шхины в человеке. Эта концепция представляет собой развитие идей, которые мы встречали в «Решит Хохма». И в нескольких текстах Кордоверо они были четко изложены. Это еще одна основа, в дополнение к тем основам, которые я изложил ранее — цадик, речь и молитва. Здесь у нас Шхина, служение Шхине, и мы видим, как центральный момент кордоверианского мира переходит в хасидский мир.
Важный момент хочу подчеркнуть. Как сказал Кордоверо в одном из текстов, который я цитировал: «Нужно познавать божественность и служить ей на всех путях, и не только при помощи заповедей, а во всех делах этого человека». Это предписание станет одним из важнейших этосов хасидского мира — можно служить Богу очень по-разному, и Бешт говорит, что нужно служить Богу всеми способами.
Приведу один пример. Как я уже говорил, у нас есть свидетельства, на мой взгляд, надежные, что Бешт ходил по рынкам, чтобы смотреть на красоту женщин и вглядываться в Шхину. Есть и другие хасидские истории о раввинах. Одна история получила широкую известность, потому что ее процитировал психоаналитик Эрих Нойманн. Рассказывают, что женщина пришла пожаловаться цадику на проблему. Цадик начал плакать. Его спросили, почему он плачет. Он ответил: «Я вижу печаль Шхины». Таким образом, цадик видит нечто большее, чем плач женщины. Он видит нечто намного большее. И это видение очень важно в хасидском мире. Пусть вы находитесь в материальности, но вы можете перейти из материальности в духовность. Мы увидели в этих текстах убедительные примеры особой связи между основными ценностями хасидского мира и каббалой Кордоверо.
Учителя хасидизма не смогли бы повлиять на общество, если бы то, о чем я говорил, не было известно обществу. Сейчас речь не идет о том, читали ли они Кордоверо или «Решит Хохма». Но эти идеи проникли в общественное сознание еще до появления хасидизма. Люди читали. А если не читали, то слушали истории, о которых мы говорили, и воспринимали их в той или иной форме.
Люди были готовы стать хасидами еще до возникновения хасидизма
Возникает хасидский мир и запускается мощный, концентрированный поток историй про определенных людей, и про определенные действия. И люди из простонародья, так называемая «вторая элита», не раввины, а те, кто иногда читает, например, «Хесед ле-Авраам», эти люди говорят: да, все верно! Мы теперь видим цадика! Это цадик, о котором мы читали в книгах! Неважно, знают ли они что-нибудь о Кордоверо. Они увидели цадика, который, согласно определению, притягивает благо. Это все известно нам из разных источников. Но теперь есть конкретные люди, которые утверждают, что они могут это делать. И можно подойти к ним, получить благословение, притянуть благодать, чтобы они молились за нас, и так мы получаем благословение. Другими словами, влияние Кордоверо касается не только Бешта и Яакова Йосефа из Полонного, которые читали, писали книги и общались друг с другом. Все это прекрасно, но это не хасидизм. Хасидизм — это народное движение, которое распространялось с огромной скоростью. Вопрос в том, почему оно получило такое распространение. Потому что трудами Кордоверо была подготовлена почва для развития этих идей. Когда хасидское учение оформилось в специфическую концепцию и определились понятия — «цадик», «истинная молитва», — люди уже могли воспринять их, отождествиться с ними. Развитие хасидизма было столь стремительным, что у цадиков, у Бешта не было времени «воспитывать» общество. Люди были готовы стать хасидами еще до возникновения хасидизма. И большая подготовительная работа — воспитание сердец, подготовка их к восприятию концепций молитвы, притяжения блага, речи, цадика, Шхины (всех центральных понятий религиозной жизни) — большая работа была проведена еще до хасидизма, во времена современников Бешта, которые тоже высказывали различные кордоверианские идеи, а вовсе не только идеи Бешта. Нельзя сказать, что круг интересов в этой среде ограничивался Бештом. Эта работа по воспитанию сердец связана с распространением идей Кордоверо в более «народной» форме без сложной теологии. Этим занимались последователи Кордоверо, авторы книг «Решит Хохма», «Хесед ле-Авраам», «Шней Лухот ѓа-Брит». Их деятельность подготовила почву для распространения движения, которое приняло массовый характер. Пусть даже хасиды не знали, что идеи взяты у Кордоверо, из «Шней Лухот ѓа-Брит» — это уже не важно.
Вопросы слушателей:
Как понять туманные мистические тексты Кордоверо, Рамхаля и других каббалистов? Есть общая парадигма?
На мой взгляд, нет общей парадигмы. Длинные и сложные тексты не воспринимаются массами. Тексты, написанные интеллектуалами для интеллектуалов, тяжеловесны. Эти тексты будоражат умы элит, но за ними не идет народ. Я приведу пример. Я говорил уже, что Бешт ходил по рынкам и смотрел на красивых женщин. А Виленский Гаон, один из величайших каббалистов всех поколений, закрывался в комнате и не хотел выходить оттуда. Его сестра хотела поговорить с ним, он говорил: «У нас будет время в будущем мире». Вот какие разные подходы. Нет единой парадигмы в каббале. Имеется множество парадигм. У Рамхаля совсем другая парадигма. У каждой личности свой характер. Без сомнения, Рамхаль был гением по всем критериям, но у него была своя концепция, совсем другая. Так что нет единой парадигмы, и я не определяю мистику как туманную или не туманную. Я могу дать точное определение каждому из этих подходов и утверждаю, что есть несколько парадигм или, как я их называю, моделей.
Написана ли Тора каббалистическим языком, который нельзя понимать в прямом смысле?
Это огромный вопрос. Каббалисты обычно (я подчеркиваю — «обычно», так как нет единой парадигмы) утверждали, что они разгадывают секретный код Торы. Но этот код имеет смысл только если сохраняется «прямой смысл» («пшат»). Они не сказали: «Наш язык заменяет Тору». Они сказали: «Наш язык проникает во внутренний смысл». Так говорят каббалисты. Это внутренний язык, в отличие от внешнего языка — пшата. И они говорят: те, кто читает Тору только на уровне пшата, много теряют.
В качестве примера приведу фразу, которую сказал один из великих мудрецов Израиля всех времен, который умер примерно в 1804 году, — Хида, рабби Хаим Йосеф Давид Азулай, дальний потомок Авраама Азулая, о котором мы говорили ранее. И он, будучи специалистом по ѓалахе, каббалистом и ортодоксом в одном лице, говорит следующую фразу: «Тот, кто читает только на уровне пшат, — дурак («типеш»), так как в слове “типеш” те же буквы, что и в слове “пшат”». Он не говорит, что не нужно читать пшат. Нужно читать пшат, но нужно читать и сод. Для убедительности он говорит следующее: Тот, кто игнорирует сод, как будто забирает из слова «пардес» букву «самех», теряет ее. А что остается от «пардес» без «самех»? Мул («пэрэд»). То есть пшат обязательно нужно читать, как нужно читать и сод; и то, и другое — элементы многослойной концепции различных смыслов. Без пшата у высших уровней нет основы.
Изучение Торы не было высшей ценностью для каббалистов и хасидов?
У каббалистов обычно, в подавляющем большинстве случаев, оно было высшей ценностью. У хасидов оно было высшей ценностью, но есть еще более высшая ценность — молитва. Поэтому в хасидском мире постоянно употребляется выражение «в молитве и в Торе», как будто это одно и то же. Эту формулировку используют бесконечно, можно найти тысячи примеров. У них молитва и Тора — это одно и то же. Почему? Потому что в обоих случаях важна речь. Вне зависимости от того, в молитве эта речь или в Торе. Это не значит, что они не ценили изучение Торы. Но они думают, что высшую ценность имеет определенный вид изучения Торы — вслух. Об этом свидетельствует один из специалистов по ѓалахе, который учился с Бештом в молодые годы. Он говорит: Бешт учится, чтобы притянуть благо. То есть учит Тору, звуки Торы. Значит, это ценность; вопрос лишь в том, единственная ли это высшая ценность, или есть ценность, которая еще выше. Мы знаем — это молитва. Местом распространения хасидизма были маленькие синагоги, «штиблах». Поначалу хасидские общины обособляются от других еврейских общин; они начинают молиться в более уединенных, маленьких помещениях, отдаляются от официальной синагоги. Конечно, они скажут, что изучение Торы важно. Но оно важно, если вы знаете, что при помощи звуков вы притягиваете благо из высшего мира. Это истинное изучение Торы, то, что Бешт называл «Тора ради нее самой».
Цадики ведь есть уже в Зоѓаре: Рашби, Ханина бен Доса?
Конечно, но про Ханину бен Досу не совсем так. Ханина бен Доса — историческая личность, некто вроде мага. О нем сказано (устами Всевышнего): «Мир существует ради Ханины, сына Моего». Прежде всего, «сын Мой» — очень важный термин. Но еще важнее термин «бишвиль» («ради») в фразе «ради Ханины, сына Моего». «Бишвиль» в современном иврите означает «ради» (буквально, «по пути»). Кордоверо говорит: «путь» — это «канал», который проводит благо к цадику. Хасидизм взял это у Кордоверо, не из Зоѓара и не от Рашби. Рашби — очень важный образ, но зоѓарический мир не работает с принципом притягивания блага праведником. Мир Зоѓара — сложный мир, не одна парадигма. Ханина в этом мире не несет такой мощной смысловой нагрузки, как у Кордоверо, в чьих трудах имеется около десяти различных рассуждений о Ханине бен Доса. Если многозначный термин «бишвиль» здесь означает «по пути», «по каналу» Ханины, тогда это и есть образ цадика. Это явный пример влияния Кордоверо на учение о цадике, который я еще не приводил.
Можно ли поставить Ашлага «Бааль ѓа-Сулам» в один ряд с великими каббалистами прошлого?
И да, и нет. Ашлаг, конечно, занимает важное место в истории каббалы. Подобно Кордоверо, он стремится раскрывать каббалу. Не только развивать ее, но и раскрывать для широкой публики, особенно каббалу книги Зоѓар. Но, кроме всего прочего, Ашлаг пришел из другого мира — коммунистического, где не принято о подобных вещах рассказывать широкой публике… Он работал в Варшаве, где было множество хасидов. Он стремился раскрыть сложную каббалу книги Зоѓар, каббалу Ари — открыть ее для широкой публики. Но он также усматривал в этом нечто вроде коммунистической деятельности. Есть фотографии Ашлага на демонстрациях в Варшаве — «Эй, братья-коммунисты». И это не домысел. После приезда в Эрец-Исраэль у него были хорошие отношения с Бен-Гурионом. Он пытался убедить Бен-Гуриона создать такое государство, которое будет ближе к коммунизму, чем к социализму.
Каков вклад каббалы в методы изучения Талмуда?
На мой взгляд, нет большого вклада. Хотя каббалисты изучали Талмуд. Кордоверо — несомненно… Кордоверо преподавал в ешиве. Он был главой ешивы. Ѓалахической ешивы. Не вызывает сомнений, что большинство из них знало Талмуд. Миснагеды были и каббалистами, и ѓалахистами. Но вопрос хороший. Внесла ли каббала какой-нибудь вклад. Тут я сомневаюсь. Мир миснагедов является порождением, в сущности, ашкеназского мира тосафистов. Каббала была не очень принята в этих кругах. Конечно, каббалисты говорили, что изучение ѓалахи — это очень важно. Это ясно. Ари, например, говорил, что при помощи изучения ѓалахи можно сломить оболочки, «клипот», и извлечь оттуда искры. Это ясно, что они изучали. Но у нас исторический вопрос. Действительно ли можно доказать вклад каббалистических источников в развитие изучения Талмуда — в этом я сомневаюсь.
Вся ли каббала — абстракция? Как речь связана с абстракцией?
Я не говорил, что вся каббала — это абстракция. Я вообще такого не говорил. Речь — она посередине между телесным и духовным. Посредник между божественным и человеческим. Это то, как человек связывается с Богом, и то, как Бог «притягивается» к человеку. Конечно, есть люди, которым была важна абстракция. В некоторой степени это Кордоверо, в большей степени — Рамхаль. Есть и другие каббалисты, которые были близки к философии. Но основной путь каббалы — это не путь абстракции.
Где можно найти «Пардес Римоним» в переводе на современный иврит?
Не нужно. Книга написана на прекрасном иврите. Кордоверо знал иврит в совершенстве.
Остальные лекции серии:
1. Почему каббалисты приехали именно в Цфат?
2. Чем каббала Кордоверо отличалась от других?
3. Великое множество книг Кордоверо
5. Какова цель религиозной жизни?
6. Культ женского начала в каббале
